палку, на которую пришедший тяжело опирался. Растрёпанный и вымокший от мокрого снега на улице, он дрожал всем телом. Парень моргнул, и с ресниц сорвалась то ли слеза, то ли растаявшая снежинка. Предсказательница подозревала, что первое.

– Можно я войду? Пожалуйста… – Айзек поднял на неё уставшие глаза.

Предсказательница шагнула в сторону, впуская его в дом, и проводила взглядом. Не было необходимости заглядывать в душу пришедшего к ней. Он наконец-то был самим собой, не прикрытый ни единой маской, абсолютно искренний и оттого абсолютно беззащитный. Парень выглядел настолько потерянным и сломленным, что ей захотелось прижать его к себе, будто он был её сыном, и прошептать, что всё наладится в его жизни.

– Садись, Айзек. – Старуха указала на стул у стола и села напротив.

– Простите, Кеана, что снова пришёл к вам. – Его голос охрип и был скорее похож на едва слышный шелест листьев на ветру.

Предсказательница кивнула в ответ, давая понять, что не против его присутствия.

– Я так запутался… Я так устал… У меня больше нет сил бороться… Что бы я ни делал, что бы ни предпринимал, всё рушится, а я возвращаюсь к тому, с чего начал. Это проклятие Дороги Крови – вы правы, мне не свернуть с неё. Она уничтожит и отшвырнёт в сторону любого, кто попытается помешать ей. Мне нельзя ни к кому привязываться. Это та ошибка, что я совершаю раз за разом. А платят за неё другие – своей кровью, своим здоровьем. Своей жизнью. Так было всегда. И зря я понадеялся, что на этот раз что-то изменится и будет по-другому. Смерть всегда стоит за моей спиной: я убиваю намеренно или гублю нечаянно. Хочу я того или нет. Похоже, таков закон моей жизни. – Айзек опустил глаза и попытался выдавить усмешку, но губы болезненно искривились. – Видимо, пришло время смириться и позволить Дороге Крови одержать верх. У меня не осталось сил сопротивляться… И так пусто в душе. Я даже не знаю толком, зачем пришёл сюда, что надеюсь получить… Простите, что снова вторгся в вашу жизнь, Кеана, что пришёл сюда в таком виде. Я просто… Мне надо было побыть одному. Вернее, нет. Мне очень нужен тот, с кем я могу быть слабым, кто не осудит меня за мои слова. Я устал быть сильным…

Айзек уронил голову, закрыв лицо руками. Предсказательница остро ощущала царивший в его душе разлад – парень и не пытался ничего скрывать от неё, отставив в сторону свой извечный самоконтроль и накрепко вбитый в сознание запрет проявлять слабость.

Кеана поднялась и подошла к Айзеку, погладила по голове и спине.

– Поплачь, тебе станет легче. Вот увидишь.

Кто придумал, что мужчины не должны плакать. Чушь! Этот мальчик и так достаточно перенёс. И он имел полное право на слёзы. И на эту возможность побыть уязвимым. Все мы нуждаемся в помощи – что бы ни твердили окружающим и что бы ни диктовала нам наша собственная гордость.

– Поплачь, Айзек.

Простое и заботливое прикосновение Кеаны напомнило Айзеку маму, которая точно так же успокаивала его после очередной ссадины или неудачи с буквами. А папа, придя с работы, усаживал на колени и прижимал к себе, рассказывал невероятные истории о дальних странах, пока слёзы не высыхали на лице малыша, захваченного тайнами и загадками неведомых континентов. Мама и папа…

А потом они оба просто исчезли. Оставив его одного, потерянного и отчаявшегося. Но он всё равно любил их, невероятно, до такой степени, что одно воспоминание о тех днях рвало сердце на клочки, и скучал. Боги, как он скучал без них! И никто и ничто в мире – ни Мареун, ни наставники, ни неудачи, ни наказания, ни снова и снова испытывающая его жизнь – не смогли изменить этого. Как же тогдашний Айзек был далёк от того, кем его сделала Дорога Крови.

– Они любили тебя.

Айзек вздрогнул и поднял голову.

– Что вы сказали?

– Родители очень любили тебя. Я не знаю, где они сейчас, живы ли, но я вижу твоё прошлое очень ясно. И я говорю тебе: они очень любили тебя, малыш. И не их вина, что судьба развела вас. Они стремились защитить тебя от чего-то страшного, от того, что заставило их уйти. Они верили, что спасают тебя, что так будет лучше.

– Мне порой так тоскливо без них. Хоть я уже давно и вырос.

– Я знаю. Любовь к родителям не ведает возраста, Айзек. Для них ты всегда будешь их малышом. Так же как они для тебя – мамой и папой, теми, кто даст утешение и любовь, подарит чувство защищённости и понимание, сколько бы лет тебе ни было.

– Вы так добры ко мне, хотя я для вас всего лишь чужак. Простите, что вломился к вам и плачусь теперь на мерзавку судьбу… Но мне некуда больше пойти.

– Попросить помощи – это не слабость. Когда-нибудь ты это поймёшь. А пока просто знай: здесь тебя никто не осудит, всё, сказанное в этой избушке, навеки в ней и останется. Обещаю, ни единого твоего слова не шагнёт за порог моего жилища. Ты пришёл ко мне без маски – ты понимаешь, о чём я, – и я не подведу тебя, малыш.

– Спасибо, Кеана.

Предсказательница улыбнулась и провела рукой по его волосам.

– Не за что, всем нам порой нужно утешение и поддержка. Все мы люди. Всем время от времени хочется выговориться, какими бы сильными мы ни были. Здесь ты найдёшь то, что ищешь, – твоё сердце не обмануло тебя.

Оставив Айзека размышлять над всем сказанным, Кеана взялась за дело. Она развела огонь в маленьком открытом очаге и принялась греметь банками и чашками с какими-то травами, переставляя их, выбирая то одну, то другую, добавляя в котелок отсюда и оттуда. И вскоре по комнате уже поплыл сладкий и терпкий запах травяного чая, обволакивающий и успокаивающий уставшую душу. Уверенно, совсем не по-старушечьи двигаясь, Кеана налила настой в две кружки и вернулась к Псу.

– Пей, поможет прийти в себя.

Айзек подул и осторожно отпил обжигающую жидкость.

– Будет совсем уж наглостью, если я попрошусь остаться у вас на какое-то время? – Парень умоляюще смотрел на предсказательницу. – Я не стесню вас. Я могу спать прямо на полу.

– Он ждёт тебя. Ты ведь знаешь. Савьо очень хочет увидеть тебя.

Парень вздохнул.

– Я знаю. Но мне надо подумать о том, как быть дальше.

Кеана накрыла его руку своей.

– Ты можешь остаться на пару дней, но прятаться вечно – это