Савьо. Достаточно времени. Вларика, узнай она об этом, непременно попытается добраться до твоего друга. Потому что Савьо для неё – прямая угроза. Вларике не опасен обычный человек, именно поэтому она, не страшась мести, использует любовников в своих корыстных целях. И лишь рождённый с даром может с ней бороться, может убить целительницу, разменявшую благое предназначение на удовлетворение своих желаний и похоти, ставшую ведьмой. И именно тебе, мальчик мой, придётся позаботиться о том, чтобы внимание Вларики целиком и полностью сосредоточилось на её новой игрушке, не отвлекаясь на Савьо».

Как ему это сделать, Кеана, конечно же, скромно умолчала.

«Ничего, я сумею повернуть всё так, что ведьма и думать позабудет про Савьо», – Айзек снова принялся читать письмо, написанное мелким острым почерком.

«Теперь, когда мы избавились от бусины, связывающей Вларику и Савьо, она ничего не сможет узнать о нём, не сумеет дотянуться до него и попытаться навредить. Я надежно укрою твоего друга от сестры, но я не знаю, сколько времени уйдёт на обучение рождённого с даром, а потому ничем не могу обнадёжить тебя, мой мальчик. Но ты, я знаю, силён духом, ты сможешь справиться и с этим. Судьба не раз ставила тебя на колени, проверяя на прочность, и каждый раз ты поднимался. Я молю богов, чтобы и нынешнее испытание не стало исключением. Я очень надеюсь, что когда мы в следующий раз встретимся, твои глаза будут точно такими же, какими я видела их всего несколько дней назад, когда ты ушёл от меня, – честными, искренними и мыслящими. Я верю, ты сможешь противостоять моей сестре и не позволишь обратить себя в покорную игрушку в её руках.

А Савьо… Обещаю, я всё объясню ему, когда придёт время, а пока тебе остаётся лишь уповать на то, что ты делаешь благое дело и что однажды вы снова встретитесь не как враги, а как друзья.

Я молю за тебя всех богов, мой чудесный мальчик. Ты заслуживаешь много больше того, что получаешь от жизни. Я бы и хотела сказать, что тебя ждёт счастливый финал, но, увы, мой дар подводит меня. Порой бывает, что и предсказательница не в силах проникнуть в будущее, окутанное плотным туманом неизвестности. Так происходит, когда слишком много событий влияет на исход игры, когда слишком много сильных, не желающих уступать судьбе личностей сходятся в борьбе за свои цели. А их в нашей истории, боюсь, с избытком. И потому мне, как и всем остальным, остаётся лишь верить и молиться, мой мальчик. И я верю изо всех сил – в тебя, в счастливый конец, в светлую дорогу, в то, что у нас всё получится. В то, что я однажды услышу от тебя всю историю твоей жизни – от начала и до счастливого конца.

Я буду ждать тебя с победой, Айзек. Мой названый внучок. Спасибо, что снова наполнил мою жизнь смыслом и борьбой.

Обнимаю и целую тебя,

Кеана».

Айзек поплотнее запахнул плащ и скомкал лист: ему очень хотелось бы оставить письмо предсказательницы себе, чтобы хоть изредка перечитывать его и черпать в нём сил и уверенности, но он знал, что это слишком опасно. Однажды Вларика может найти его, и тогда все мучения, все разбитые сердца и преданное доверие будут напрасными.

Завернув в ближайшую таверну, Пёс заказал кружку пива и от нечего делать принялся изучать собравшийся здесь народ. Пьяные мужики – наёмники, крестьяне, торговцы – несли немыслимую чушь, то порываясь подраться из-за несусветной глупости, то принимаясь счастливо обниматься и ронять слёзы. Те же, кто давно превысил свою дозу, спали на лавках, уронив голову на покрытый пятнами стол, а то и вовсе прямо на полу.

Айзек недовольно поморщился и отхлебнул принесённого ему пива.

Помои…

Кажется, даже когда он впервые напился, сбежав с приятелями в город, выпивка и то показалась ему вкуснее. Пёс отставил в сторону кружку: на самом деле он и заказал-то её скорее для видимости. Парень уже давным-давно усвоил, что в любой ситуации, даже самой отчаянной, выворачивающей душу наизнанку, трезвая голова лучше пьяного бреда. Хмельное забытьё пройдёт, а вот проблем от этого не убавится. Только время зря потеряешь. Уж лучше помнить каждый момент своей непредсказуемой и переменчивой жизни, чем валяться под столом, потеряв остатки самоуважения и разума.

Айзек пододвинул к себе одинокую свечу и поджёг край письма Кеаны. Задумчиво наблюдая, как ленивый огонь поглощает пожелтевший листок, обращая полные веры и утешения слова в чёрный пепел, парень мысленно повторял уничтожаемые пламенем строчки. Пусть он не мог забрать с собой письмо, зато мог сохранить в своём сердце всё написанное там. Каждая строчка, каждая буква, каждая запятая тысячу раз перечитанного письма навсегда врезались в его память. И он унесёт их с собой в тот мрак, что ждал его впереди. Они станут его путеводной нитью, его маячком, обещанием лучшей жизни в будущем, верой в то, что рано или поздно его испытания закончатся и Вларика останется лишь воспоминанием. Так же, как Дьюхаз и Уник.

«А Савьо… Обещаю, я всё объясню ему, когда придёт время, а пока тебе остаётся лишь уповать на то, что ты делаешь благое дело и что однажды вы снова встретитесь не как враги, а как друзья».

В это Айзеку хотелось верить, пожалуй, больше всего. Ещё не один день его будут мучить обвиняющие, обиженные глаза друга. Ещё очень долго он будет прокручивать в голове их последний разговор накануне.

…Когда Айзек зашёл к нему, Савьо пребывал в прекрасном настроении, он что-то писал, напевая усвоенную от Илена песенку. Увидев друга, писарь улыбнулся.

– Рад тебе, Айзек. Заходи, садись.

Пёс сел на кровать, чувствуя, как когти презрения к самому себе раздирают душу.

– Савьо, я хотел поговорить.

– Хорошо, я слушаю. – Юноша кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. – Я тут решил записать всё, что с нами приключилось. Ну, знаешь, краткие заметки. Глядишь, однажды я смогу рассказать это внукам. Они не поверят, что такое бывает!

– Я – идущий по Дороге Крови, – выдохнул Айзек.

– Что? – Савьо отложил перо и повернулся к другу.

– Я – идущий по Дороге Крови. Так называют нас на Вольных Островах, откуда я родом. С восьми лет я принадлежу к этому Ордену убийц и шпионов. С тех самых пор как мои мнимые родители продали меня. И я рад тому, что попал туда.

– Айзек…

– Нет, не перебивай, дай мне сказать. Я тут, между прочим, душу перед тобой изливаю. А убийца, изливающий душу, – явление