к муштре регулярных частей. Не буду сейчас углубляться в личные мотивы, а напротив, постараюсь выявить общий фундаментальный импульс, который побуждал нас к новым свершениям.

В начале войны, когда мы все записались в армию, угроза нависла над нашей страной и нас обуревало желание помочь, сплотиться перед лицом опасности, последовать за друзьями, что-то делать, а не пассивно ждать катастрофы. Некоторые хотели наказать немцев за совершённые злодеяния, а кто-то, возможно, просто стремился произвести впечатление. Эти изначальные мотивы быстро оказались оттеснены в подсознание: за два года службы мы перестали мыслить общими категориями, и времена, когда мы еще не были солдатами, выветрились из памяти. Вся наша жизнь свелась к армии, где нам суждено оставаться, пока мы не одержим победу. Но выполнение обязанностей, смысл которых порой ускользал от нас самих, больше нас не устраивало. Чувство нереальности происходящего охватывало нас и наполняло сердца страстным желанием сделать что-то настоящее, встретиться с врагом лицом к лицу, проникнуть в самую суть конфликта, в котором мы, судя по форме, которую носим, и так участвовали в полной мере, но часто ощущали себя сторонними наблюдателями. Мы напоминали себе болельщиков, которые смотрят захватывающий матч с задних рядов. Они слышат рев толпы и свистки судьи, но не видят, что происходит на поле; они пробиваются вперед, успевая заметить в просветах то одного, то другого игрока, и наконец добираются до первого ряда, откуда можно насладиться игрой. Но и этого не хватает: гордость, сила и навыки бойцов кричат им о том, что они не зрители, и они не успокоятся, пока сами не станут игроками.

С того момента как доброволец вступал в ряды PPA, он проходил испытания, попадал в один из патрулей, становился игроком, частью команды. Ему предстояло доказать, что он занимает это место по праву, иначе на его место тут же встанет другой, а ему придется вернуться в толпу болельщиков. По мере того как боец все лучше осваивал технику этой игры, общие вопросы войны его волновали все меньше. Запутанный мировой конфликт сводился к чему-то понятному, управляемому, осмысленному. Каждый из нас переставал быть песчинкой среди миллионов, став полноценным членом команды из пятнадцати бойцов с четко поставленными задачами. Наш успех зависел только от нас самих. В результате получалось двойное удовлетворение: человек попадал в самую гущу событий и при этом мог повлиять на их исход. Такая награда стоила риска и усилий.

Свою работу мы воспринимали скорее не как службу, а как сложную, требующую высокого мастерства игру, поэтому относились к ней одновременно серьезно и легко. Примерно так же, играя в футбол и крикет или занимаясь альпинизмом, люди проявляют рвение, которое в бизнесе или на госслужбе попросту показалось бы нелепым. Мы сильно рисковали (у тяжелого ранения во время рейда последствия могли быть только трагические), но и польза, которую мы приносили основным силам, была очевидна: это оберегало нас от чувства бесполезности. Мы считали вполне естественным надрываться под грузом задач, который сами на себя взвалили, а если обстоятельства вынуждали нас сделать передышку, то мы не находили себе места, пока вновь не оказывались на тропе войны. От начала нашей первой операции и до конца войны прошло 29 месяцев. Из них год и восемь месяцев мы провели, занимаясь непосредственно разведывательной и боевой работой; самый долгий непрерывный период продлился семь месяцев. Резервов у нас не было – в рейд отправлялись все.

Главной наградой за работу и главным мотивом ее выполнять были не столько военные успехи (в успехе вообще есть что-то обманчивое – он не способен заполнить душу), сколько удовольствие и гордость, которые мы испытывали, мастерски справившись с трудными задачами, которые сами перед собой поставили. Нам нравилось думать, что мы не просто преуспели в этой игре, но и сами ее придумали и, помимо наc и некоторых наших избранных коллег, лишь единицы знакомы с ее правилами.

Бойцы PPA: Уотерсон, Кертис, Ричес, Йейтс, Дэвис, Локк, Уильямсон, неизвестный, Стюарт, Бьютимен, Кэмерон

Глава III

Пастух и пес

Полуостров Гаргано – шпора итальянского сапога, кусок земли площадью сорок на пятьдесят шесть километров, – вздымается на тысячу метров с одной стороны над морем, а с другой – над равниной Фоджи. Тут и там растут каштановые рощи, долины обрываются в море, повсюду скалы, утесы, овраги – для десятка человек на четырех джипах задача вытеснить немцев из Гаргано казалась непосильной. Были предположения, что там окопался сильный гарнизон, который доставит немало проблем нашим войскам при наступлении на Фоджу, но Боб Юнни, Ричес, Портер и их бойцы отправлялись на это очень сложное задание со счастливыми ухмылками – один в один птицы, которых наконец выпустили из клеток. По берегу они доехали до Манфредонии, а оттуда поднялись на восемьсот пятьдесят метров до населенной исключительно рослыми, белокурыми, голубоглазыми албанцами деревушки Монте-Сант-Анжело в тот самый момент, когда немцы покидали ее с противоположной стороны. Здесь бойцы и приступили к сбору сведений. С ними отправился Джино Миссиора (позывной Мифсуд), итальянский антифашист, попавший в плен в Абиссинии и теперь служивший в рядах PPA, смелый и хитрый человек. В первые дни за налаживание контактов с местным населением отвечал именно он, потому что все остальные знали по-итальянски лишь пару слов. От деревни к деревне, от пригорка к пригорку они преследовали немцев, так плотно сидя у них на хвосте, что те даже не успевали остановиться и заминировать извилистую дорогу. Они двигались через прекрасные горы, вниз по дороге к морю, мимо озера Варано, где располагалась база гидропланов, через Санникандро, через Поджио-Империале и Лезину, окруженные малярийными болотами, к замку Рипальта, у которого златоволосая англичанка неземной красоты указала им дорогу к броду через Форторе. Здесь они столкнулись с немецким арьергардом – саперной частью, которая минировала переправу, но с ходу приняла бой. Среди холмов на противоположном берегу немцы разместили полевое орудие. Юнни и его четыре джипа, петляя, чтобы не попасть под вражеские снаряды, вели такой плотный огонь, что саперам пришлось отступить к холмам, бросив погибших и неиспользованные мины. Очень осторожно Боб Юнни подрулил к берегу и съехал прямо в воду – она залила дно машины, но мотор продолжал работать, и джип благополучно выбрался на противоположный берег. Остальные последовали за ним и ринулись на подъем. Заметив приближающуюся штабную машину немцев, они устроили засаду. Автомобиль подбили, но водителю удалось сбежать и, судя по всему, поднять тревогу. Пушка смолкла, наступила тишина. Когда стемнело,