Юнни пересек брод в обратном направлении, оставил два джипа для наблюдения, а сам с двумя остальными удалился для отдыха в замок Рипальта к его фее-хозяйке. На следующее утро он передал по радио Жану Канери в Молу-ди-Бари, что удерживает брод через реку Форторе, а тот передал сообщение 4-й бронетанковой бригаде. На протяжении нескольких дней Юнни и его люди регулярно устраивали перестрелки на северном берегу и расчистили брод, поэтому, когда наши танки подошли от Фоджи, они сразу же форсировали реку и продолжили наступление через Серракаприолу на Термоли.

Тем временем я поручил Жану Канери навести порядок на нашей базе в Моле-ди-Бари. Он с пользой провел последние десять дней в Тунисе, поэтому теперь мы были полностью обеспечены запчастями и припасами, чтобы после операций заново снаряжать наши патрули, а также тяжелым транспортом для перевозки грузов.

Перед отъездом ко мне подошел Уотерсон и с явной неохотой попросил разрешения остаться в тылу. Он сказал, что устал от войны и не сможет выполнять поставленные задачи в патруле. На самом деле его мучили старые раны, здоровье уже было не то. Я не пытался его переубедить, поскольку хорошо знал симптомы: если после долгого периода напряжения человек с таким сильным характером теряет уверенность в себе, его уже ничем не приободрить. Ему требовались отдых и, скорее всего, полная смена вида деятельности. Я велел ему остаться на базе и заняться чем-нибудь полезным. А когда я вернусь, мы примем окончательное решение.

Новым сержантом своего патруля я назначил Сандерса, и мы отправились вглубь немецкой территории. Я предполагал, что на этот раз перейти линию фронта окажется гораздо сложнее: численность вражеских войск значительно возросла за счет подкреплений с севера, и теперь нам противостояли не наскоро собранные части, как в Альтамуре, а несколько регулярных дивизий, занявших позиции поперек Италии от Фоджи до северных предместий Салерно. Соответственно, все ведущие на север дороги слишком хорошо охранялись, и прошмыгнуть незамеченными у нас вряд ли получится. Тем не менее силы противника концентрировались на прибрежных равнинах, оставляя горный массив посередине более уязвимым. Так что предстояло решить проблему преодоления горной гряды на джипах.

Со времен упадка Западной Римской империи пастухи Апулии весной отгоняли свои отары овец пастись наверх в Апеннины и пригоняли обратно на побережье осенью. За столетия из-за этих сезонных миграций через леса пролегли широкие, но едва заметные пути, не имеющие четких очертаний. Они на многие километры тянулись почти идеально прямыми линиями, огибая только непреодолимые препятствия. Часть деревьев вырубили, чтобы медленно бредущие стада паслись на образовавшихся лужайках, но в целом чащи оставались достаточно густыми. Тропы, достигавшие почти полутора километров в ширину, не значились на картах, и многие даже не знали об их существовании. На местном диалекте их называли trattúr. Во время прошлой вылазки я заметил такой просвет в лесной чаще рядом с деревушкой Аккадия и расспросил местных крестьян о его назначении. Даже если немцы знали о существовании trattúr, вряд ли они поставили там охрану, а для наших джипов вполне достаточно ширины дороги овечьего стада. Так что мы поехали в Аккадию, далеко за аванпосты 8-й армии на ее потрепанном левом фланге. Там лежала переходившая из рук в руки полоса ничейной земли, по другую сторону от которой 5-я армия медленно продвигалась от Салерно на север.

С этим trattúr у нас все сложилось отлично. Бывало сложно, когда он ветвился на мелкие тропы, ведущие к местным пастбищам, но нам удавалось держаться заданного курса, и в целом дорога оказалась вполне проходимой, да и погода пока что была сухая. Мы ехали только днем, поскольку в темноте сразу сбивались с пути, но вообще не встретили немцев, да и местные крестьяне, живущие в укрепленных деревнях на вершинах гор, попадались очень редко. Путешествие прошло без происшествий. Главную немецкую рокадную дорогу мы пересекли между Савиньяно и Ариано-Ирпино, а там, оказавшись в глубоком вражеском тылу, сменили распорядок: передвигались по ночам, а днем отдыхали.

Тогда мы думали, что 5-я армия освободит Рим за несколько недель – эта цель ставилась скорее из сентиментальных соображений, чем из стратегических. 8-я армия должна была подняться вдоль Адриатики настолько высоко, чтобы создать угрозу городу с фланга и облегчить основной штурм. В штабе группы армий я слышал рассуждения, будто немцы быстро отступят на заранее подготовленные позиции в Альбанских горах, представляющих собой потухшие вулканы к югу от Рима, и на этом последнем рубеже отчаянно постараются защитить город. Одного взгляда на карту хватило бы, чтобы понять: немецкое командование не возьмется за такой ребяческий план, поскольку южнее прямо до берега тянутся высокие горы – там значительно больше возможностей для обороны, чем в изолированном Альбанском массиве. Однако из-за своей самонадеянности я не потрудился ознакомиться с вопросом более основательно и поставил целью нашей вылазки изучить грандиозные оборонительные сооружения, которые, как я предполагал, возводились в Альбанских горах. От Кассино на север мы ехали по шоссе № 6. Меня насторожило, что оно пустовало. За два часа до рассвета мы свернули налево и решительно двинулись в сторону Веллетри и Дженцано. В этих местах немецкие инженерные части, без сомнения, должны были трудиться день и ночь. В ближайшее время мы рассчитывали узнать все об этих работах, но вот сумеем ли мы вернуться и передать собранные сведения – зависело от воли случая. Перед каждым поворотом я ожидал, что за ним окажется вражеская стройка. Мы забрались высоко в горы. Слева от нас склон круто спускался к Анцио и Средиземному морю вдали. Самые подходящие места для сооружения бетонных огневых точек, подземных укрытий и траншей. Но, как ни странно, мы ничего не видели и не слышали. Стояла безмятежная осенняя ночь, не смолкали сверчки, повсюду разливалось спокойствие. Судя по всему, я где-то ошибся в своей оценке немецких планов.

Не думаю, что в Альбанских горах вообще тогда побывал хоть один немец, кроме романтически настроенных туристов, а самые свежие укрепления в этих местах датировались 1487 годом. Мы провели день на виноградниках, беседуя с крестьянами. На ведущем в Неаполь шоссе № 7 движения военной техники почти не наблюдалось, поскольку войска на юге в основном снабжали по железной дороге, и тут не имело смысла что-либо предпринимать. Перед закатом я забрался повыше, чтобы взглянуть на виднеющийся на горизонте Рим. С наступлением темноты мы переехали на восточные склоны массива, но и там царила полная тишина.

Я возомнил, что узнал важную тайну, которая приблизит падение Рима и конец войны, но, как оказалось, она сводилась к