Однако приключение не состоялось. Юлий доплыл до невидимой вехи, повисел там и отправился в обратный путь. Вскоре он забрался обратно через борт, вода лилась ручьями вполне картинно, а на шее висел плотный мешочек из пластика. Тотчас я вспомнила, как Элла толковала о жемчужном промысле на банке – и секрет с сюрпризом был испорчен.

– Смотри, эта нитка готова, можешь надеть, – объяснял Юлий-Антуан в процессе подношения сюрприза. – Он специфический, наш андаманский жемчуг. Крупные и чистые экземпляры – большая редкость, он привлекателен тем, что жемчуг не ращенный, а природный. Видишь отлив и разнообразие? А для тебя мы отыскали среди мелочи реальное жемчужное зерно. Бери, не брезгуй, оно отмылось, открывай и смотри!

Действительно, когда удалось открыть слабо, но не совсем приятно пахнущую раковину, в центре восседала правильная жемчужина розовато-лилового отлива размером с ноготь. «Жемчуг розовый» – пришла цитата из Николая Гумилева и ночного мемуара, теперь я бы добавила «и сиреневый», как птицы с островов.

– Нитку я беру, спасибо, – я попробовала прицениться к подарку и к будущей услуге по бартеру. – Если у вас этого добра много и стоит недорого. Но чудо в раковине тянет на большее, чем вольные беседы о банковских делах. Извини, пока не могу.

– Я ничего не прошу, – скривился Юлий, он же Антуан. – Это Элла придумала, у нее к тебе дело, наверное, дамского свойства.

– Элла получила всё, о чем просила, – сообщила я сухо. – Давай не будем мелочиться, клади сокровища обратно в торбу, и приступим к художественной части, благословясь. Потом можно искупаться на закате дня…

Солнце стояло, хотя не в зените, но довольно высоко, мой лодочный собеседник поневоле проглотил обиды, выжал промокшую бейсболку и приступил ко второму акту пьесы о румынском офицере, который хочет избежать неприятных просьб о деньгах у брошенных женщин, но будучи вынужден – увы, просит!

– Художественная часть, как ты удачно выразилась, – начал он. – Будет следующая, но я хотел бы… Ладно, извини. Так вот, когда сеньор Гуревич заверял твою бумагу, он выслал приписку. Поздравлял меня с полезными знакомствами в солидном банке и вежливо осведомлялся, не найдется ли ещё поручений, он будет счастлив. И я подумал, что действительно, банк у тебя из первой десятки, управляющий герр Зибер – выше всех похвал, печется о тебе, как родной. Нельзя ли задействовать интересное знакомство в моих целях? Я понимаю, что ты не слишком интересуешься финансами, это довольно сложно. Однако насчет герра Зибера, я хочу узнать, может он помочь? Как я понял, он служит от банка, там у вас семейный фонд, или я ошибся? В любом случае вопрос не будет лишним. Моя просьба – только узнать, это не затруднит?

– Очень печально всё это, – начала я, не очень удивившись, стало ясно, откуда взялись приглашение и роскошные переезды. – Но я знаю без спроса. Видишь ли, герр Зибер, он близкий родственник и управляет фондом как директор-распорядитель. Сергей реально разбирается в деньгах, следит за потоками персонально, но просить у него взаймы имеем право только мы с Ирой после одобрения всеми совладельцами. Именно этими делами мы долго занимались в Цюрихе, когда ты производил реорганизацию фирмы, если бы успела тогда, то рассказала.

– Ну извини, что побеспокоил напрасно, – сказал бывший компаньон без выражения, боюсь, напоминание о его бизнес-заслугах было лишним. – Теперь можно ехать купаться, здесь не самое приятное место.

Очень медленно мы выплывали из мангровых зарослей и болотных миазмов, мотор стучал до слез грустно, а я более, чем обычно, чувствовала себя самозванкой, набившейся к знакомым в гости под деловым предлогом. Точнее, мелкой мошенницей, съевшей дорогой бизнес-ланч и сказавшей клиентам: «мерси, как-нибудь встретимся…»

По всей видимости обманувшийся в надеждах Штурман забыл о том, что гостью может постигнуть морская болезнь, и вел баркас малой скоростью по легкой волне, так что обратный путь стал малоприятным, как морально, так и физически. Однако, находясь в неловкости и сожалениях, я напоминать не стала. Скорее всего стоически готовилась принести жертву силам морских глубин во искупление невольной роли в обмане.

Вместо того и для отвлечения припомнила шахматный этюд своего сочинения, где расположила значимые фигуры в прихотливом порядке. В виду острова Нивен виртуальная доска картинно опрокинулась.

Практически все фигуры с моей стороны оказались не при делах, они отправили меня в дальний путь напрасно. Всем за исключением кузена Сергея ничего не светило и не отламывалось. Штурман отказал Паше Криворучко изначально, хотя я не удосужилась толком сообщить, Валентин вряд ли дождется полезных сведений по части утерянной «Зари», а Сергею в любом случае безразлично, хотя он рисковал получить реприманд от сварливой сестрицы за излишнюю распорядительность. Вторая половина виртуальных шахмат тоже осталась в убытке. Штурман с Эллой не дождутся парома, но Элла получила консультацию в обмен на недорогую нитку андаманского жемчуга, с Ольгой меня связала нить невыявленного качества, а бывший истопник Алик Коваленков остался там же, где и кузен Сергей, то бишь – не при делах.

Зачем тогда было ехать, думалось с грустью, отдых все равно испорчен… Юлий-Антуан пробормочет известие типа того, что некто Коваленков канул в неизвестность со всеми присными – и привет горячий! Да уж, мыслилось с немалой долей тошнотворности – пора брать обратный билет и успевать домой к Новому году, грядущему через пару дней. Однако проблематично ввиду сезонных миграций… Тогда следует сказать хозяевам: «спасибо, до свидания», съехать с острова Нивен на большое Пи-Пи, там встречать Новый год в любом пансионе, далее добираться к дому несолоно хлебавши.

В легкой грусти и неприятных предвкушениях, я мысленно бросила этюд в набежавшую волну и приготовилась просить рулевого замедлить ход ввиду форс-мажора. Но этюд тонуть не желал, он подмигивал из-под воды, словно стремился донести невнятное соображение. Повинуясь плохо осознанному импульсу, я открыла рот и в удивлении услышала, как вещаю со странными интонациями.

– Сударь мой! – собственный голос обращался к партнеру независимо. – Мы с вами постыдно забыли об очевидном варианте. Дай тошнительный пакет, и, может быть, успею объясниться в двух словах.

Партнер обернулся с такой быстротой, что лодка качнулась, и остров Нивен подпрыгнул посреди лазурных волн. В печальных рассуждениях и в ожидании морской болезни я не осознала, что мы прошли малым ходом большую часть обратного пути и оказались практически у финала странствий.

– Извини, бога ради! – срочно покаялся партнер, вынимая из-под лавки и выдавая положенную емкость. – Сейчас я заведусь, ты только накинь ветровку.

– Погоди, две минуты можно обождать, – сообщила я. – Ты можешь не одобрить, но мое дело – предложить. Так вот,