ты зря отказался от бизнеса с общим заказчиком Павлом Петровичем. Он, как я думаю, искал тебя не для новой работы, а в целях помещения капитала.

– Ты уверена или думаешь? – спросил партнер, вернувшись к деловому тону.

– Скорее всего… Мы можем спросить, – начала я скороговоркой, но не успела.

О дальнейшей четверти часа лучше умолчать из милосердия, приятных впечатлений занятие не оставило. Хотя партнер оказался на высоте задачи, ассистировал со знанием дела, надо думать, идея пришлась ему по вкусу. А мне было неважно, что и кому нравится либо нет, я питала скромную надежду, что с берега было не особенно видно.

После внезапной остановки мы немного поболтались на воде, я глотнула ямайского рома из припасенной фляги и почти без заминок объяснила партнеру, что имела в виду. Рассказала, как менедежер бывшего супруга Паши нашел меня в Москве и сделал предложение по части недвижимости, посулил включить дом с фирмой в свой холдинг. Однако без письменных объяснений со стороны бывшего партнера вряд ли удастся ликвидировать недвижимость легально. При том спросил, знаю ли я, где отыскать указанное лицо. До того текущая супруга Паши поделилась вестью, что они выводят капиталы и продают, всё, что возможно. Сложив один к одному, я, не очень долго думая, занялась устройством своего имущества в семейный фонд, в процессе кузен Сергей запросил означенную бумагу. Когда писала Элле прошение в нескольких пунктах, то среди прочих упомянула Пашу Криворучко больше для проформы, знала что последует отказ. Однако сейчас сообразила, что Паша не столько хотел оприходовать мою недвижимость, сколько искал знакомого волшебника по банковским делам. Меня он хотел включить в схемы для заинтересованности, чтобы мы оказались в одной лодке.

И вряд ли стоит сомневаться, что менеджер «Святого духа» сеньор Гуревич отнесется с уважением к старому клиенту, который приведет завидного нового. Денег там до фига и больше, сам Паша – крупный международный чин в большом авторитете. Думается, что тещу он спрашивать не станет. Не Паша, а сеньор Гуревич, разумеется.

Деловые ремарки вперемешку с ямайским ромом страдали некоторой несвязностью, однако партнер вник в суть и не задавал вопросов, даже оставил без внимания шпильку по поводу тещи сеньора Гуревича, бывшей своей «невесты» Тамары. Следует заметить, что я сделала хамскую ремарку, чтобы не производить чрезмерно сиропного впечатления, с Отче-Валей это включалось в установленный ритуал делового общения.

– Действительно, я был неправ, спасибо, что напомнила, – заявил бывший Штурман. – Сейчас заводимся, купаемся, на берегу разбираемся.

– Только идем тихим ходом, – попросила я, нет, до Отче Валентина бывший партнер не дотягивал. – Вернемся с победой и с песней, как отплывали. Мотив будет такой: «Я по свету немало хаживал, мёрз в землянке, в окопе, в тайге…», это твоя часть вместе с припевом. Слова наши с Вертинским: «К бухте радости, к скалам печали, к островам ли сиреневых птиц; Все равно, куда мы ни причалили – не поднять нам усталых ресниц!»

После недолгой репетиции при содействии ямайского рома, мы тронулись и приступили, припев партнер вспомнил сам: «Но Москвою привык гордиться, и везде повторял слова, дорогая моя столица, золотая моя Москва!»

Дальше пошло лучше и веселей: «В мутных стеклах иллюминатора, проплывут золотые сады! Солнце тропиков, пальмы экватора, голубые полярные льды! И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва!»

С песней на мы лихо подкатили к причалу, с трудом подавляя охватившее веселье, однако после замечания, что вышло вполне «патриотичненько», не сдержались. Вследствие чего произвели крендель около сваи и закачались на воде. Насчет патриотичности заметила я, но то была не импровизация. Так высказался Мика, когда пасынок Слава цитировал из Пелевина, что «к 150-летию Ф.М. Достоевского был спущен на воду крейсер «Идиот».

Глава девятая

1

– Ребята, с вами все в порядке? – вскоре послышался голос, и с причала к воде склонилась Элла. – Помощь не требуется?

– Спасибо, Элла, – ответила я в фирменном духе. – Это мы репетируем. Помните, у нас были вредные привычки с неким Валентином Михайловичем, нынешний штурман попал под руку. Кстати, за жемчуг – спасибо, он дивный. Сейчас я пошла купаться, если не последует возражений.

С этими словами я выбралась из пироги сколь возможно элегантно, скатилась в воду и поплыла к берегу. Почти десяток летних каникул на берегу Черного моря восполнили пробелы в базовом образовании. Если кто не помнит, то древние греки презирали людей, не умеющих ни читать ни плавать, теперь я могла с гордостью похвастаться обоими умениями. Хотя читала все равно быстрее.

Элла встретила гостью на кромке воды, когда я неохотно покинула водную стихию. В море было тепло, как в ванне, солнечные лучи пронизывали и отражались в преломлении, вокруг сновали непуганые ярко-желтые рыбки, явно напрашиваясь на угощение. Век бы оставаться, забывая об остальном мире, но долг перед хозяевами райских мест обязывал с ними считаться.

– Извините, я немного волновалась, – поспешила объясниться Элла, вручая барахло, забытое в лодке. – Вы, как уехали с песнями и смехом, так и приехали. Я подумала, что, может быть, с вами солнечный удар или что-то в этом роде, для жаркого климата нужна привычка. Иначе никогда бы…

– Полноте, Элла, – я оделась, забрала вещи и поспешила успокоить девушку. – Ничего страшного, обычный приступ постмодернизма. Это когда цитируется известный текст или сочетание текстов, но с другим смыслом. Получается отменно смешно, в том вся фишка. При первом знакомстве нынешний Антон читал стишок из классического репертуара: «Однажды в студеную зимнюю пору – сижу за решеткой в темнице сырой; Гляжу поднимается медленно в гору – вскормленный в неволе орел молодой». И так далее по текстам…

– Но со мной он никогда не поет и не смеется, – Элла высказала тайное беспокойство. – А с вами – так сразу, я об этом тоже хотела спросить.

– Не берите в голову, – отмахнулась я. – Мы с Антоном ровесники, поэтому можем веселить друг дружку, как с Отче-Валей, у нас общая культурная база. А вы – молодая жена, развлекать должен он, а вовсе не наоборот, это стоит запомнить.

– Ладно, постараюсь, – пообещала Элла, затем изложила информацию. – Антон пошел налаживать связь и просил передать, что встретимся за обедом. Он почти готов.

– Тогда передайте ему, то бишь Антону, что связь будет с Женевой, – попросила я. – Пускай вычислит удобное время и привяжет к нему обед. Врываться к людям ночью или ранним утром будет не совсем удобно. Насчет часовой разницы я не в курсе, но