– Ладно, Элла, я подумаю, – неохотно посулила я, пора было переходить к главному пункту, пока не доплыли. – Теперь у нас будет консультация по бизнес-партнеру. Хотя предупреждаю, мои знания отрывочны, вы знаете его гораздо лучше.

Элла покивала в знак согласия, далее устроилась на корме поудобнее и произнесла монолог, надо понимать, заготовленный и отрепетированный в расчете на приглашенную аудиторию. К сожалению, отчасти уставшую с дороги.

«С самого начала я вообще мало что соображала и ни о чем не спрашивала. Пока лечилась в Германии, мы жили около клиники, казалось, что так и надо. Юлий обо мне заботился, еще в Москве сказал, что передо мной очень виноват, но постарается, чтобы я забыла о неприятном. Сделал предложение, я согласилась, но это неважно. Он действительно старался, чтобы мне было хорошо, чтобы я ни о чем не пожалела. С косметической медициной обошлось нормально, вот видите – почти ничего не заметно, обещали, что со временем вообще сгладится, но я не о том. После Германии мы поехали на юг Италии, Неаполь, Сорренто, жили в маленьком городке, такое смешное название – Агрополь. Я пришла в себя и написала маме, что произошел поворот в жизни, я уехала из Москвы, уволилась с работы (она всегда этого хотела) и выхожу замуж за человека много старше, и так далее. В Агрополе я собралась с духом и сказала Юлию, что хочу написать вам, рассказать, что и как вышло, спросить, что в конторе, может быть, заступиться за Надьку, она тоже пострадала по недоумию… И так далее.

До того Юлий говорил вкратце, что у вас совместные деловые интересы, он все уладит, связался с вашим компаньоном Валентином, они вместе над этим работают. И вот, когда я сказала о письме вам, он помрачнел, задумался и попросил не делать этого, у него свои резоны. Я не стала, и самой было неудобно за то, как получилось. Но сделала приписку маме, чтобы вы меня отчислили, а она забрала трудовую книжку.

Теперь понимаю, что было очень невежливо, но тогда… Неважно. Через какое-то время, я опять вспомнила, что ничего вам не объяснила, и сказала Юлию, что обязательно надо, иначе я выхожу какой-то идиоткой, словно мне стыдно за то, что сбежала и пропала. Вот тут у нас произошла первая размолвка.

Юлий заявил очень мрачно, что я права, вышло некрасиво и стыдно, но ему, а вовсе не мне. Потому что в результате ваша общая фирма распалась, он продал свою часть без вашего ведома, постарался сгладить, как мог, но вы все равно на него обижены очень серьезно. И ему неприятно, потому что работали удачно, он вам многим обязан, но так вышло, что он развалил фирму и увез лучшую сотрудницу без спроса. Это была такая шутка, насчет меня.

Я сказала, что, наоборот, я напишу, объяснюсь и узнаю, насколько вы обижены и что мы можем сделать. «Уверена, что Екатерина Дмитриевна – она человек широких взглядов, время прошло, она давно простила, если было за что» – так я сказала. Вот тогда (помню, что была почти зима) он дал почитать письмо от бывшей невесты. И коротко рассказал, что она его бросала два или три раза, вернее, на третий раз не захотела с ним уехать, хотя обещала ждать. И в последний раз получилось, что она сама куда-то сбежала (очень капризная тётка, вам не кажется?), а вы её искали, он тоже. Ну, вроде как познакомились на её почве. Не то, чтобы вы с нею потом сдружились, но стали недостающим, нет, связующим звеном. И вот в последний раз он тоже просил её уехать с ним, она сомневалась, потому что муж, сын, дочка замужем – и так далее.

А вас в Москве не было, уже не помню почему. И вот, когда все случилось у нас на фирме быстро, он эту Тамару в известность не поставил. Сначала было не до того, потом мы срочно уехали. Написать ей он не смог, потому что не знал как…

И вдруг от неё приходит письмо, там говорится, что вы ей объяснили, были очень деликатны и хотели утешить, но не в том дело… Главное в письме было, что она сама заслужила плохое обращение и не в обиде, но вот с «твоей Катей ты поступил гораздо хуже, потому что она не заслужила ничем». Примерно так, что «Катя» худого слова не сказала, но ясно, что ей неприятен такой конец деловых отношений.

Я прочитала письмо очень внимательно и сказала, что не вижу ничего плохого с вашей стороны, а эта самая Тамара могла преувеличить, потому что обижена сама. Юлий не поверил, очень рассердился, сказал, что «Тамарка первый раз снизошла до упрека, очень лестно, а твоя начальница проявила отменное воспитание, это ничуть не лучше. И черт бы побрал всех баб на свете, сами не знают, чего хотят, только обижаются!»

Потом просил у меня прощения, сказал, что я могу писать вам, что хочу, но только не о нем. Я попросила маму, она вас нашла, мы стали переписываться, потом появился facebook, и так далее.

Но вот прошло несколько лет, и я спросила, нельзя ли вас пригласить, скажем, с семьей или вашего Славу с невестой. Мы тогда жили на Шри-Ланке, у нас была ананасовая плантация, но об этом после. Опять был скандал, совсем невыносимый, честное слово! Он сказал, что я ничего не поняла, вы не хотите иметь с ним дел ни за что и никогда, поэтому навязываться вам или вашей семье – недопустимо. Он не позволяет, вот и весь сказ. Я возразила, что ничего подобного я не вижу, что вы со мной делитесь фотографиями, вам нравится наш Лисёнок, и столько лет уже прошло! Юлий вышел из себя, назвал меня дурочкой и сказал буквально, я помню наизусть: «наверное, про эту рыжую сволочь твоя Екатерина Дмитриевна написала сто томов прозы, а обо мне – ни единого слова!»

Но почему вы смеетесь? Это вообще очень грустно. Отчего наш котик – сволочь, скажите на милость? Ладно, ближе к сегодняшнему дню. Когда я принесла ваше письмо, он прочитал, перенес к себе и сказал: «Вот видишь, наша любезная Катя желает со мной общаться только по делу». Но пригласить разрешил, сам устроил маршрут до Банкгока, дальше уже я, и вот вы приехали. Я хотела бы знать, кто из нас прав, вы можете сказать? И о работе, если можно, то