Виктор стоически воздержался от разъяснений.

– Стефан вернулся через пару дней. Хольд встретил его на пороге. Предполагалось, что он попытается узнать, все ли в порядке и что случилось с деньгами – но в итоге они подрались.

– Подрались? – Мару вздохнул. – Чуть не поубивали друг друга, попутно разгромив гостиную. У Хольда диагностировали трещину в ключице и три сломанных ребра. А сколько мебели потом выкинули…

– Стол, ковер, мои любимые напольные часы с полочками. – Куница загибала пальцы. – Вдобавок пришлось заказывать чехлы на диваны, потому что не отмылась кровь.

– Взрослые люди, – пробормотал Виктор.

– Милый… Взрослых не существует. Это современный миф.

Я растерянно посмотрел на Мару.

– Когда это случилось? Ничего такого не помню…

– Ты спал. Это было часов в семь утра. Как только я отправил Минотавра в больницу, то забрал тебя к себе – под предлогом познакомиться. Помнишь? Его внезапную поездку в… – Мару пощелкал пальцами. – Никарагуа? Гватемалу? Он просил сказать что-то такое.

Это я помнил. Мое первое лето. Он исчез молча, без предпосылок – в самый первый из сотни последних разов. Я не знал, что думать, так что оно думалось само. Я плохо пережил ту его поездку в Никарагуа.

– Из того, что они наговорили друг другу, Хольд все же извлек суть. Карточку украла контрфункция. Стефан ее вернул, но это значило, что они виделись два раза за несколько дней. По нашим меркам – вполне, чтобы говорить об исполнении. Недели две об этом разве что утюги не вещали. Каждый пытался припомнить что-нибудь этакое, повысить градус драматизма. Повскрывалась куча вещей: и что атлас придумал Стефан, а не Эрнст, а значит, Хольд сделал всю работу за Стефана; и то, что он попал сюда из психиатрической клиники, ну, про Ариадну тоже…

– Вик, – обронила Тамара.

– Не важно, – мгновенно согласился он. – По всему выходило, что частые встречи у них происходили не первый год и длились дольше пары часов. Это крайне редкое отклонение. Похоже, что Эрнст с Дикой знали обо всем. Но Дика погибла за три месяца до Эрнста – просто исчезла. Мы до сих пор не знаем, что конкретно случилось. – Виктор помолчал. – Потом умер Эрнст. Без них Стефан оказался сам по себе.

– Вы поговорили с ним? – Я посмотрел на Мару. – Попытались что-нибудь сделать?

– Миш. – Тот вздохнул. – С ним невозможно было говорить, если он этого не хотел. Он не подпускал никого на расстояние пушечного выстрела и не верил в сочувствие. После того утра никто не видел его несколько месяцев.

– А Ариадна? Они были близки. Разве вы не могли через нее как-то… – Я осекся, озаренный внезапной догадкой. – Вы были на стороне Минотавра.

– Боже упаси! – Куница всплеснула руками. – Не было никаких сторон.

– Они оба так не считали.

Рассказанное Виктором вдруг показалось мне гигантской отговоркой. Как будто я не знал, как они это делали, как умели молчать, смотреть сквозь, не замечать могильного холода, следовавшего за Ариадной из комнаты в комнату. Она была призраком, верно. Но только сейчас я понял, что не самой себя. Для них она стала призраком Стефана: неупокоенным духом их поверхностных усилий, упущенных разговоров и каждого облегченного выдоха, когда им не удавалось его найти.

В раковину упало что-то тяжелое. Все вздрогнули.

– Простите, я… – Тамара прижала к груди полотенце, в котором поблескивали столовые приборы, и достала из раковины нож. – Простите-простите. Я не хотела перебивать.

– Все хорошо, Цветик, – с дежурной улыбкой заверил Мару.

Виктор поднялся, дав понять, что праздник покаяния окончен. Куница вздохнула и вытащила из холодильника новую бутылку. Я тоже попытался вложить в вечер свою лепту нормальности, вернувшись к еде, но неожиданно заметил Влада. Он пялился на меня из-за дверного косяка. Я вопросительно склонил голову. Верхний свет преломился в стеклышках его очков, и медленно, в лучших традициях хорроров Влад уплыл за стену.

– Схожу умыться, – мгновенно среагировал я, вставая. – Хорошо? Кажется, по дороге была ванная.

– Была, – согласился Мару, не отрываясь от кружки с чаем.

Я вручил щенка Виктору, и тот, слегка удивленный количеством существ, требующих его повышенной бдительности, попросил не задерживаться. В остальном меня провожала тягостная тишина.

Влад ждал у арок гостиных. Я машинально проверил телефон в кармане джинсов, прикрытом рубашкой.

– Ну что?

– Идем. – Энтроп кивнул на дверь.

Мы вышли на крыльцо. В лицо мгновенно ударил сырой шквальный ветер. Дождя не было, но все гудело штормом, высоковольтными надоблачными грозами. Свет фонарей превращал лужи на тротуарах в светящиеся зеркала, и они рябили, как очень старые телевизоры, черно-белой крупой.

Я взял себя за плечи, пытаясь сохранить остатки тепла.

– И?

– Не кипишуй. – Влад глядел вдоль улицы с лицом профессиональной гадалки.

Через минуту из-за угла показались три велосипедиста. Они ехали стоя, энергично виляя рулями, и ветер раздувал яркие распахнутые куртки. Влад приветственно вскинул руку. Велосипедисты подкатили к крыльцу. Я узнал едущего во главе процессии, лохматого, как лама, пацана, которого Влад подослал ко мне на вокзале.

– Ну ващще! – Он первым спрыгнул с велосипеда. – Как ты все время это делаешь?!

Пацан восторженно вознесся по лестнице, сыпля из-под кроссовок светодиодными искрами, и они с Владом обменялись сложной последовательностью тычков и недорукопожатий. Остальные двое, побросав велосипеды, тоже взлетели к нам.

– Чё как, братюньк? – повторяли они, полюбовно толкаясь.

– Да встрял с одним кринжовым дельцем, – капризно вздыхал энтроп.

Помалкивая, я разглядывал эту расхристанную банду, их навороченные велосипеды, дорогую одежду, брендовые принты и не понимал, кто вообще мог отпустить богатых среднеклассников колесить по улицам в штормовое предупреждение.

– Прив! – узнал меня пацан с вокзала, а своим кивнул: – Челик с Южки.

– В лыжной куртке?!

Они подняли голову и так нагло начали сравнивать один мой глаз с другим, что я почувствовал себя животным в зоопарке, причем не самым симпатичным.

– Есть одно дельце, – заговорщицки сообщил Влад. – Хай классифайд, иф ю ноу.

– На другие не выезжаем, – объявил лохматый, и его спутники серьезно закивали.

Энтроп выставил передо мной руку. Поколебавшись, я отдал телефон. С неприкрытыми перегибами в театральности Влад свел распростертые ладони, и школьники уставились на них, загипнотизированные самой постановкой действия. Пацан с вокзала вопросительно тряхнул шапкой волос. Энтроп загадочно кивнул. Пацан взял телефон, и банда сомкнулась лбами, взирая на него с неприкрытой надеждой на существование внеземных цивилизаций.

– Че за бородавки?

– Кнопки. Я видел такую штуку в технологическом музее.

– Здесь под цифрами буквы. Может, это шифровальное устройство?

– Или коммуникатор? Как в ЗВ?

– Ты че? Если такие и были, то только в олдовом СТ.

– Это очень старый телефон, – зачем-то сказал я. – Ими пользовались до смартфонов.

– Гонишь!!!

Распаленные неизведанным, пацаны предприняли попытку разобрать мобильник. Я напрягся, но почти сразу понял, что монолитность кирпича входила в заводские характеристики всех старых телефонов.

– Ошизеть можно… А как его включить?

– В точку, камрады. – Влад кивнул пацану справа. – Завр. Это дело для тебя и твоего хирургического набора.

Пацан справа встрепенулся. У него единственного был рюкзак –