отбросить гипотезу массового гипноза, единственной приемлемой альтернативой нам видится солнечное затмение в самом широком смысле этого слова – то есть появление между Старым Солнцем и Урд некоего светонепроницаемого небесного тела.

В контексте данной гипотезы необходимо отметить следующее: созвездия, видимые на небосводе Содружества в зимний период, над каменным городищем (предположительно в силу предварения равноденствий) восходят весной, однако во время отсрочки наступления дня Севериан видит в небе весенние звезды собственной эпохи. Очевидно, сие обстоятельство свидетельствует в пользу второго ответа, наряду с появлением Старого Солнца – и не из-за горизонта, а над крышами домов – немедленно после капитуляции автохтонов. На природу светонепроницаемого небесного тела, послужившего причиной затмения, Севериан нигде в рукописи не указывает, но тем не менее как минимум одно правдоподобное предположение на сей счет читатель вдумчивый и внимательный сможет выдвинуть без труда.

Дж. В.

«Книга чудес Урд и Неба»

Сказка о боге и его Человеке[2]

В давние-давние времена, когда Вселенная была стара, появился в окрестностях мира под названием Зет всевластный и всемогущий бог Изид Иооо ИоооЕ, чье имя передается некоторыми несколько по-иному, исполненный решимости во всяком месте и во всякое время творить добро. Как известно любому из людей, путешествуют подобные ему боги на кораблях, что никогда не терпят крушений: подумайте сами, разве может стрястись с кораблем беда, если бог каждый миг начеку и держит руку на румпеле? Так вот, прибыл он к миру под названием Зет, однако на берег не сошел и даже в порт заходить не стал, ибо (так еще в древности повелели те, кто сотворил богов) негоже богу касаться стопою мира, сколь бы мир сей ни был прекрасен, сколь бы ни блистал синевой.

Посему Изид Иооо ИоооЕ остался над сводом небес, а судно его шло хоть и быстрее всякого ветра, но таким хитроумным образом, что неизменно – пусть даже на подобное неспособны даже разноцветные звезды – оставалось над островом Зета, зовущимся среди людей Зета (ибо населен он людьми, или почти людьми) Землей. Поглядел тогда бог вниз, на Зет, и увидел, что мужчины Зета – мужчины, а жены их вследствие сего – женщины, и призвал к себе некоего человека с Урд… ну, а ослушаться, не явиться на зов Изида Иооо ИоооЕ невозможно никак.

– Человек, – сказал ему бог, – ступай туда, вниз. Мир этот называется Зет, и смотри: люди Зета во всем подобны тебе, а жены их во всем подобны вашим.

С этим он пожаловал Человеку способность взглянуть с небес вниз глазами бога, и узрел Человек людей Зета, пасущих скот, направляющих плуги, поющих песни Зета под крохотные барабаны. Узрев и женщин Зета, он обнаружил, что многие из них весьма хороши собой, хотя одни живут в тоске и безделье, а другие в изнурительных, тяжких трудах, совсем как женщины Урд.

– Если я когда-нибудь снова увижу собственный дом, собственных жен и детишек, то, конечно же, охотно сделаю, как ты велишь, – сказал Человек богу. – Одна беда: пойду я туда как есть – ничего этого больше не увижу. Ибо люди Зета – ты сам так говоришь – люди, а стало быть, превосходят жестокостью любого из диких зверей.

– Вот этой-то жестокости мы и должны положить конец, – объяснил ему бог. – А чтоб ты мог исправно доносить мне обо всем, что там происходит, есть у меня для тебя кое-какие дары.

И вручил бог Человеку зачарованный плащ Тарнунг, в котором никто не сможет его увидеть, если сам он того не захочет, а еще даровал Человеку зачарованный меч под названьем Владыка, клинок коего принимает любую длину, угодную обладателю, хотя ничего не весит, и без труда рассекает любой, самый твердый и прочный камень.

Стоило Человеку накинуть на плечи Тарнунг и вооружиться Владыкой, бог тут же исчез из виду, а Человек обнаружил, что отдыхает под деревцем в укромной роще, среди множества алых цветов.

Время богов ничем не похоже на время людей и их жен. Кто знает, сколь долго бродил Человек по Земле Зета? И вот наконец привел его путь в жаркие горные земли, где у людей почти нет законов, зато рабов имеется в изобилии.

Здесь выдержал он множество поединков, мало-помалу постиг все боевые ухватки народа жарких горных земель, и, наконец, сделалось ему совестно разить воинов-горцев Владыкой. Тогда обзавелся он кривой саблей на манер горских, а вокруг себя собрал сотню необузданных дикарей, разбойников, рабов, что, прирезав хозяев, бежали в горы – одним словом, душегубов всевозможных мастей. Вооружил он их на манер жарких горных земель, посадил на желтых местных верблюдов, способных подчас раздавить всадника, притиснув его загривком к горбу, и повел воевать. С лица он нисколько не отличался от остальных воинов, и саблю носил точно такую же, как их сабли, и никого не превосходил ни ростом, ни шириной плеч, однако был необычайно хитер, а еще время от времени исчезал из лагеря неизвестно куда, и посему соратники искренне благоговели перед ним.

Наконец сделался он богат и построил далеко, в неприступных горах, цитадель. Стояла она на вершине утеса, в кольце прочных стен, охраняемая тысячей копий и тысячей заклинаний. За стенами высились белокаменные купола с белокаменными башнями, журчала сотня фонтанов, а на гору взбирались и, точно дети, сбегали вниз под переливчатый смех множества ручейков увитые розами сады. Там Человек отдыхал на покое, вспоминая былое в окружении капитанов, верных товарищей по бесчисленным войнам. Там слушал он мягкий, негромкий, словно звон дождевой капели, перестук каблучков танцовщиц, мирно любуясь их округлыми формами и улыбками на губах. Однако со временем все это ему наскучило. Завернулся он в Тарнунг и исчез, и больше его в той цитадели не видели.

Новые странствия привели Человека в земли, курящиеся паром, где деревья в лесах выше башен его цитадели, а люди боязливы и убивают врагов из сумерек тонкими ядовитыми стрелками не больше локтя в длину. Здесь он долгое время носил плащ Тарнунг, не снимая, ибо от подобной стрелки в затылок не спасет ни один меч на свете. Со временем тяжесть сабли, прихваченной им в дорогу из жарких горных земель, показалась ему чрезмерной, а клинок ее от дыхания курящихся паром земель покрылся ржавчиной, и посему однажды он зашвырнул саблю в лениво текущую реку, гладь коей бороздили черные крокодилы, а на отмелях, что твои бревна, лежали, поблескивая янтарными глазками, громогласно ревели речные лошади. Однако волшебный меч