нашим проводником. Он с готовностью согласился и пообещал привести с собой еще несколько человек с кирками и лопатами, чтобы помочь нам на сложном участке.

На следующий день мы отправились в путь, как только стемнело. К тому времени солнце вроде бы успело подсушить верхний слой земли, но глубже все равно было месиво. Мы бодро проехали вдоль склона полпути между двумя городами, забирая вверх по старой просеке, на которой инженер и его люди рубили перед нами подлесок. Так мы хоть и медленно, но не встречая серьезных препятствий продвигались вперед, пока не уперлись в обрыв, о котором нас предупреждали. Мы находились на одном уровне с Альбероной в двух с половиной километрах от нас слева, но все еще гораздо ниже Вольтурино в тех же двух с половиной километрах от нас справа. До полуночи оставалось полчаса – по нашему разумению, немцы должны были спокойно спать в своих кроватях. Чувствуя себя в полной безопасности, мы принялись копать. Я предполагал, что у моих бойцов и десятка людей инженера работа займет не меньше двух с половиной часов и если дальше встретится еще что-то похожее, то до рассвета мы точно не преодолеем подъем. Так что я оставил Кэмерона руководить работами, а сам с Сандерсом и проводником, которого нам выделили, двинулся вперед на разведку. Мы шли по тропке, проводник со своим белым псом впереди, мы с Сандерсом бок о бок за ним. Невысокий, стройный и быстроногий новозеландец, и без того немногословный, полностью сосредоточился на ходьбе. Он норовил вырваться вперед, так что я, запыхавшись, снова и снова прибавлял шаг. По дороге мы перекинулись лишь парой слов.

Тропа вывела из леса на открытый луг. Впереди мы услышали стук копыт. Пастухи, подумал я: они частенько в горах ездят верхом. И тут же раздались смех и какое-то восклицание на немецком. Прямо на нас из темноты выехали двое всадников.

– У меня нет пистолета, – прошептал я Сандерсу. – А у тебя?

– Я знаю, – сказал он и достал свой.

Он встал на пути у всадников, готовый выпустить всю обойму им в животы, как только они приблизятся. Но тут за двумя передними фигурами показались еще пять. Я затаил дыхание. Сандерс опустил руки по швам. Первые немцы проехали мимо нас и остановились, поджидая остальных.

– Buona sera, – промычал я, и мы с Сандерсом двинулись дальше.

Один из немцев отозвался на корявом итальянском:

– Strada per Alberona?

Я продолжал бормотать что-то неразборчивое, изображая грубый местный диалект, свистом подозвал белого пса, игравшего впереди, и, сгорбившись, пошел дальше. Немец отпустил какую-то шутку про тупую деревенщину, какое-то время они глазели на нас, обернувшись в седлах, а потом, не говоря ни слова, уехали. Стук копыт и скрип седел стихли вдали. Опасность миновала, мы вновь остались одни среди пустынных гор. После темной травы тропа казалась чуть ли не белой; стояла ошеломляющая тишина.

– Это были немцы, – сказал наш проводник, когда мы нагнали его.

– Так точно. Твой пес нас спас, – ответил я.

И больше не проронив ни слова, мы добрались до конца подъема: путь был свободен. Кроме обрыва, на котором увязли наши джипы, никаких препятствий не предвиделось.

Стоя на косогоре, мы вглядывались в густую темноту, пока не увидели на огромном расстоянии тусклый луч света – в далекой долине по дороге ехал автомобиль. Возвращаясь к джипам, мы мысленно настроились в любой момент услышать хлопки выстрелов, возвещающие о столкновении с конным патрулем. Я ничем не мог помочь своим людям, но не переживал: уж они-то не такие дураки, чтобы ходить без оружия.

Мы вернулись к обрыву и узнали, что немецкий патруль туда не добрался. Но дело продвигалось тяжело, перекопанная земля оказалась слишком влажной, и первый же джип немедленно завяз. Мы трудились большую часть ночи, пока я не приказал возвращаться.

Наше чудесное спасение от немецких всадников я не обсуждал с Сандерсом день или два: значение этого маленького эпизода прояснилось далеко не сразу. После него между нами возникла особенная связь. Мы не просто вместе пережили опасность, а действовали с молчаливым взаимопониманием: он одновременно со мной осознал, что не нужно стрелять по двум всадникам, когда сзади подъезжают еще пятеро, опустил руку, будто по моему приказу, и тут же, без малейшей заминки, поддержал мою попытку изобразить пастуха, который направляется куда-то по делам со своим псом. Мы, не задумываясь, читали мысли друг друга.

Я рассказал обо всем Кэмерону – как умудрился снабдить своих людей пистолетами, карабинами, томмиганами, гранатами, кинжалами и дубинками, а сам напоролся на немцев, не имея в кармане даже перочинного ножа. Но рассудительный шотландец не впечатлился.

– Все хорошо, что хорошо кончается, разве нет? – ответил он. – Будь вы вооружены, вы, может быть, и семи немцев не испугались бы. И чем бы тогда все кончилось? Пускай это будет всем нам предупреждением на будущее: не оставляй пистолет в джипе, если куда-то уходишь.

Джок Кэмерон слишком хорошо меня знал: впоследствии я включал эту историю в свои бесчисленные лекции о вреде самоуверенности.

Инженер очень огорчился. Я приободрил его, сказав, что всему виной разразившийся прошлой ночью ливень. Он посоветовал мне несколько мест южнее, где можно попробовать взобраться в горы, и отправился восвояси, оставив мне план Альбероны. Я и не надеялся когда-либо снова его встретить, но уже на следующий день мы вместе бурно пировали в результате обстоятельств, о которых я сейчас расскажу.

Мы отправились на юг проселками по ничейной полосе у подножия холмов. В деревеньке близ Трои местные мне рассказали, что утром тут проезжали британские броневики. Немного порыскав по лесу, мы обнаружили их лагерь. Это был канадский бронеполк, веселые парни, передовой отряд своей дивизии. Их командир тут же поделился со мной информацией о ситуации в горах. Для моих планов она оказалась удручающей: дивизия повсеместно вступала в бой с противником, заставляя его отходить. Присмотренный мною открытый фланг схлопывался на глазах.

За выпивкой в палатке офицерского собрания полковник между делом обронил, что на завтра перед ним поставлена задача захватить деревню Альберона. Я сообщил, что знаю это место и был там буквально утром. Полковник с удивлением посмотрел на меня:

– Как это? Разве ее не удерживает противник?

– Еще как удерживает. Давайте я покажу вам, как выглядят их позиции, – ответил я и достал из кармана великолепный план, начерченный кадастровым инженером.

Полковник смотрел с подозрением. Даже самый храбрый человек (а полковник был и смел, и мудр) будет чувствовать себя неуютно в компании безумца. Я понял, что мне нужно немного