– О золотых приисках, сударыня! Я никогда ничего о них недумал.

– А зато я за вас думала! Думала и передумала! Я уже целыймесяц слежу за вами с этою целью. Я сто раз смотрела на вас, когда выпроходили, и повторяла себе: вот энергический человек, которому надо наприиски. Я изучила даже походку вашу и решила: этот человек найдет многоприисков.

– По походке, сударыня? – улыбнулся Митя.

– А что ж, и по походке. Что же, неужели вы отрицаете, чтоможно по походке узнавать характер, Дмитрий Федорович? Естественные наукиподтверждают то же самое. О, я теперь реалистка, Дмитрий Федорович. Я ссегодняшнего дня, после всей этой истории в монастыре, которая меня такрасстроила, совершенная реалистка и хочу броситься в практическую деятельность.Я излечена. Довольно! как сказал Тургенев.

– Но сударыня, эти три тысячи, которыми вы так великодушноменя обещали ссудить…

– Вас не минуют, Дмитрий Федорович, – тотчас же перерезалагоспожа Хохлакова, – эти три тысячи все равно что у вас в кармане, и не тритысячи, а три миллиона, Дмитрий Федорович, в самое короткое время! Я вам скажувашу идею: вы отыщете прииски, наживете миллионы, воротитесь и станетедеятелем, будете и нас двигать, направляя к добру. Неужели же все предоставитьжидам? Вы будете строить здания и разные предприятия. Вы будете помогатьбедным, а те вас благословлять. Нынче век железных дорог, Дмитрий Федорович. Выстанете известны и необходимы министерству финансов, которое теперь такнуждается. Падение нашего кредитного рубля не дает мне спать, ДмитрийФедорович, с этой стороны меня мало знают…

– Сударыня, сударыня! – в каком-то беспокойном предчувствиипрервал опять Дмитрий Федорович, – я весьма и весьма, может быть, последуювашему совету, умному совету вашему, сударыня, и отправлюсь, может быть, туда…на эти прииски… и еще раз приду к вам говорить об этом… даже много раз… нотеперь эти три тысячи, которые вы так великодушно… О, они бы развязали меня, иесли можно сегодня… То есть, видите ли, у меня теперь ни часу, ни часу времени…

– Довольно, Дмитрий Федорович, довольно! – настойчивопрервала госпожа Хохлакова. – Вопрос: едете вы на прииски или нет, решились ливы вполне, отвечайте математически.

– Еду, сударыня, потом… Я поеду, куда хотите, сударыня… нотеперь…

– Подождите же! – крикнула госпожа Хохлакова, вскочила ибросилась к своему великолепному бюро с бесчисленными ящичками и начала выдвигатьодин ящик за другим, что-то отыскивая и ужасно торопясь.

«Три тысячи! – подумал, замирая, Митя, – и это сейчас, безовсяких бумаг, без акта… о, это по-джентльменски! Великолепная женщина, и еслибы только не так разговорчива…»

– Вот! – вскрикнула в радости госпожа Хохлакова, возвращаяськ Мите, – вот что я искала!

Это был крошечный серебряный образок на шнурке, из тех,какие носят иногда вместе с нательным крестом.

– Это из Киева, Дмитрий Федорович, – с благоговениемпродолжала она, – от мощей Варвары-великомученицы. Позвольте мне самой вамнадеть на шею и тем благословить вас на новую жизнь и на новые подвиги.

И она действительно накинула ему образок на шею и стала быловправлять его. Митя в большом смущении принагнулся и стал ей помогать и наконецвправил себе образок чрез галстук и ворот рубашки на грудь.

– Вот теперь вы можете ехать! – произнесла госпожаХохлакова, торжественно садясь опять на место.

– Сударыня, я так тронут… и не знаю, как даже благодарить…за такие чувства, но… если бы вы знали, как мне дорого теперь время!.. Этасумма, которую я столь жду от вашего великодушия… О сударыня, если уж вы такдобры, так трогательно великодушны ко мне, – воскликнул вдруг во вдохновенииМитя, – то позвольте мне вам открыть… что, впрочем, вы давно уже знаете… что ялюблю здесь одно существо… Я изменил Кате… Катерине Ивановне, я хочу сказать.О, я был бесчеловечен и бесчестен пред нею, но я здесь полюбил другую… однуженщину, сударыня, может быть презираемую вами, потому что вы все уже знаете,но которую я никак не могу оставить, никак, а потому теперь, эти три тысячи…

– Оставьте все, Дмитрий Федорович! – самым решительным тономперебила госпожа Хохлакова. – Оставьте, и особенно женщин. Ваша цель – прииски,а женщин туда незачем везти. Потом, когда вы возвратитесь в богатстве и славе,вы найдете себе подругу сердца в самом высшем обществе. Это будет девушкасовременная, с познаниями и без предрассудков. К тому времени, как раз созрееттеперь начавшийся женский вопрос, и явится новая женщина…

– Сударыня, это не то, не то… – сложил было, умоляя, рукиДмитрий Федорович.

– То самое, Дмитрий Федорович, именно то, что вам надо, чеговы жаждете, сами не зная того. Я вовсе не прочь от теперешнего женскоговопроса, Дмитрий Федорович. Женское развитие и даже политическая роль женщины всамом ближайшем будущем – вот мой идеал. У меня у самой дочь, ДмитрийФедорович, и с этой стороны меня мало знают. Я написала по этому поводуписателю Щедрину. Этот писатель мне столько указал, столько указал в назначенииженщины, что я отправила ему прошлого года анонимное письмо в две строки: «Обнимаюи целую вас, мой писатель, за современную женщину, продолжайте». И подписалась:«мать». Я хотела было подписаться «современная мать» и колебалась, ноостановилась просто на матери: больше красоты нравственной, Дмитрий Федорович,да и слово «современная» напомнило бы им «Современник» – воспоминание для нихгорькое ввиду нынешней цензуры… Ах, Боже мой, что с вами?

– Сударыня, – вскочил наконец Митя, складывая пред ней рукиладонями в бессильной мольбе, – вы меня заставите заплакать, сударыня, еслибудете откладывать то, что так великодушно…

– И поплачьте, Дмитрий Федорович, поплачьте! Это прекрасныечувства… вам предстоит такой путь! Слезы облегчат вас, потом возвратитесь ибудете радоваться. Нарочно прискачете ко мне из Сибири, чтобы со мнойпорадоваться…

– Но позвольте же и мне, – завопил вдруг Митя, – в последнийраз умоляю вас, скажите, могу я получить от вас сегодня эту обещанную сумму?Если же нет, то когда именно мне явиться за ней?

– Какую сумму, Дмитрий Федорович?

– Обещанные вами три тысячи… которые вы так великодушно…

– Три тысячи? Это рублей? Ох нет, у меня нет трех тысяч, – скаким-то спокойным удивлением произнесла госпожа Хохлакова. Митя обомлел…

– Как же вы… сейчас… вы сказали… вы выразились даже, что онивсе равно как у меня в кармане…

– Ох нет, вы меня не так поняли, Дмитрий Федорович. Еслитак, то вы не поняли меня. Я говорила про прииски… Правда, я вам обещалабольше, бесконечно больше, чем три тысячи, я теперь все припоминаю, но я имелав виду одни прииски.

– А деньги? А три тысячи? – нелепо воскликнул ДмитрийФедорович.