его в милицию звонить отправил.

— Возможно, этот телефон не работал.

— Я тогда так и подумал. Не до того было. А теперь прикидываю: не мог он за это время и до угла дойти, и телефон проверить. Точно — не заходил. А почему? — Лицо Конева внезапно изменилось. — Слушайте, а вдруг это он?

Мы с Пугачевым переглянулись. Он согласно кивнул. Похоже, мы подумали об одном и том же. Неуклюжая попытка подставить вместо себя другого человека.

— Вы полагаете? — Я сделал вид, что обдумываю слова Конева.

— Точно! — Похоже, тот попался на мою удочку. — Что он там делал вообще, в такое время? И этот телефон…

— Что он там делал в такое время? Действительно интересно, — согласно кивнул я и заговорщически подмигнул. — А давайте-ка мы вместе его об этом спросим. Заодно и про телефон. Коля, — обратился я к Пугачеву. — Пригласи, пожалуйста, ожидающего в коридоре товарища… — мне снова пришлось заглянуть в бумажку, — Потапова. Пусть он нам с Кириллом Мефодьевичем расскажет, что делал в такое время на месте преступления.

Пугачев молча встал и пошел к дверям.

Я посмотрел на Конева. На минуту мне стало его жаль. Ну не дано человеку быть преступником. Призвание, похоже, есть, а таланта — никакого. И везения тоже.

Но я ошибался. Вскоре Пугачев вернулся назад.

— Владимир Петрович, в коридоре никого нет.

— Нет? — удивился я.

— Я же говорил! — вскочил Конев.

— Сидите! — прикрикнул на него Пугачев.

Тот плюхнулся обратно на стул.

Стрелки часов показывали почти половину третьего. К следователю обычно так не опаздывают. Ушел, не дождавшись? Я снял телефонную трубку и набрал номер дежурного.

— Это снова Иванов. Ко мне свидетель Потапов приходил? … Нет? Ясно.

Оставалось думать, что свидетель Потапов не очень собранный человек и действительно опаздывает. В конце концов, в большом городе для этого есть много причин.

Конев заметно оживился — кажется, у него появилась надежда. Но он меня больше не интересовал. По крайней мере, пока.

— Ладно, Кирилл Мефодьевич, на сегодня мы с вами закончим.

— Вы… — Конев облизнул губы. — Вы меня отпускаете?

— Увы — нет. Слишком уж вы непредсказуемый человек.

Он побледнел.

— То есть… я арестован?

— Пока что задержаны. В течение трех суток вам будет предъявлено обвинение.

Губы Конева снова запрыгали. Смотреть на его слезы второй раз мне не хотелось. К счастью, Пугачев это понял. Он быстро встал с дивана и показал Коневу на дверь.

— Пройдемте.

Тот вышел из кабинета шаркающей походкой. Трудно было представить, что еще сегодня ночью этот человек с металлом в голосе требовал доставить его домой на машине…

Пугачев быстро вернулся назад.

— Что там с этим Потаповым?

— Вызван на два.

Николай посмотрел на часы.

— Опаздывает?

— Ты же знаешь, к нам редко опаздывают.

— Тогда что? Утро вечера мудренее? Отоспался и решил: на фига мне лишние проблемы?

— Не похоже. Вчера он практически сам навязался. Стоял чуть не у самого вагона. И потом — глупо. У нас же и имя его есть, и адрес. Вот, пожалуйста. Я взял со стола бумажку: «Потапов Семен Ильич. Улица Горького, 17, квартира 27».

— Может, заболел?

— Может, и заболел. Давай-ка узнай, в чем там дело. — Я протянул Николаю бумажку с адресом. — И заодно проверь на всякий случай телефон, про который Конев говорил — работает или нет?

В тот момент, когда Пугачев взялся за ручку двери, раздался звонок дежурного. Я жестом попросил Николая задержаться.

— Владимир Петрович? Тут к вам пришли. Говорит, свидетель по ночному делу. Пропустить?

Я показал Пугачеву на диван.

— Проводите.

Николай вопросительно посмотрел на меня.

— Объявился наш пропавший свидетель.

— Понял. Конева вернуть?

— Не надо. Сначала сами побеседуем.

В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул я, даже не ожидая, какой меня ждет сюрприз.

В дверях стоял недавний юноша. Правда, на этот раз без спутницы. Мне не удалось скрыть досаду.

— Это опять вы?

Почувствовав мое недовольство, юноша, видимо, потерял остатки самообладания.

— Простите, я вам, наверное, помешал.

Он взялся на ручку двери.

— Стойте, молодой человек. Раз уж пришли — говорите. Что у вас?

Юноша, не отпуская дверь, переступил с ноги на ногу.

— Знаете, я просто при Кате не хотел говорить, она такая впечатлительная, и потом…

Он снова замялся.

— Смелее… — поощрил я. Вдруг парень действительно вспомнил что-то заслуживающее внимания. — Проходите к столу.

Юноша покачал головой.

— Да нет. Я ненадолго. Тут и говорить-то особо нечего. Просто… Перед тем как убежать, я рукой все-таки немного кусты раздвинул… Знаете, и страшно и интересно.

— Что-нибудь увидели? — Я посерьезнел, поскольку парень явно не бросал слов на ветер.

— Как вам сказать… Трамвай был совсем рядом. Яркий такой. Окна светятся. Там ведь улица плохо освещена. А на аллее спиной к нам стоял человек.

Тот самый! Про которого говорил Николаев. Вот это кстати!

— Как он выглядел, не заметили?

— Темно было, — пожал плечами юноша. — И я вообще-то всего пару секунд смотрел. Меня Катя уже за руку дергала. Разве что… куртка на нем была зеленая…

— Что? — резко переспросил я.

— Куртка, — озадаченно повторил юноша. — Такая, знаете, на военную похожа.

— Где это было? Покажите как можно точнее.

Я пододвинул к юноше авторучку и лист бумаги. Он старательно начертил на нем условную схему места преступления и, немного подумав, поставил крестик на аллее.

— Вот, — он вернул лист обратно.

Крест, обозначающий человека в зеленой куртке, стоял почти рядом с трамваем.

Именно такая куртка была ночью на Потапове. Но ведь он в это время, судя по его словам, находился совсем в другом месте. Судя по его словам… Неужели Конев прав?

— А лицо не разглядели? — спросил я юношу.

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет. Он спиной стоял.

«Вот это номер», — озадаченно подумал я.

— Ладно, Дима, спасибо. Молодец, что пришел.

— Правда? — Юноша явно испытал облегчение. И доверительно сказал: — Если честно, не хотел идти. Особенно в первый раз.

Я улыбнулся.

— Будем считать, я этого не слышал.

— До свидания. — Юноша вышел.

Пугачев покинул кабинет вслед за ним.

США, Чикаго, 17 марта 2001 года, 23 часа 42 минуты

— Влад, неужто ты упустил убийцу? — воскликнул американец. — Черт возьми, какая выдержка! Дождаться полиции на месте преступления… Или он просто хотел выяснить, как пойдут дела? Этот парень не из робких. И потом — сообщить свой адрес! Он что, страдал недостатком адреналина?

— Положим, не свой, — ответил русский.

— Ах, так? Это уже привычнее. И что ты делал дальше?

— Дальше? Ждал. Впрочем, на установление того