Он успел ее довезти. Иногда я с ужасом думаю: а что, если бы она умерла там, на остановке, и я никогда бы не узнал, почему это случилось. Ведь тогда этот выродок мог прожить еще много лет. Но Господь не допустил этого. Он ненадолго сохранил жизнь моей матери, позволив ей умереть в собственной постели.

Я встретился с убийцей на следующий день после похорон. Это было несложно. Мама всегда возвращалась домой одним и тем же маршрутом. Требовалось лишь выяснить в депо фамилию водителя, который работал на нем в тот день.

Я спросил лишь одно: помнит ли он старушку, которая три дня назад попросила разрешения проехать бесплатно?

Он не захотел со мной говорить. Но я проявил настойчивость. Мне следовало убедиться в том, что я разговариваю с человеком, который убил мою мать.

Вспомнил ли он ее? Да, вспомнил. Иначе, почему бы он сказал: “Ты такой же придурок, как и она”.

Водители в парке наверняка не забыли меня. Ведь именно им пришлось нас разнимать».

Я чертыхнулся. Пугачев был в парке и беседовал с водителями. Почему же он не вытряс из них эту историю? Хотя, что я говорю. Прошло больше года.

«В тот день мне крепко досталось. Но я не жалел об этом. Зато теперь этот человек знал, что он убийца. И знал: рано или поздно я ему отомщу. Правда, как мне кажется, он не принял мои слова всерьез. Это только облегчило задачу.

Я не торопился. Несколько месяцев я обдумывал, как с ним поступить. И, наконец, решил. Око за око, смерть за смерть. Только такое наказание будет достойным.

Не думайте, что выбор дался мне легко. В таком случае гражданин Кондратенко умер бы значительно раньше. Ведь я великолепно стреляю. Где-то в столе до сих пор лежит медаль чемпиона города. Этот факт мог бы насторожить вас, но алиби получилось настолько прочным, что вы, уверен, не интересовались моим прошлым.

Короче, застрелить этого подонка я мог в любой момент. Найти оружие не составляло проблемы. Кстати, единственное, о чем я вам не скажу, — откуда его взял и где оно сейчас. Не хочу, чтобы пострадали совершенно непричастные люди.

Вы наверняка недоумеваете — почему же я так долго ждал? Все просто. Поскольку я не считал себя убийцей, мне требовался не просто план, а идеальный план. Ведь суд людской не так справедлив, как суд Божий, а я готов был вверить себя только ему. И вот тут мы, наконец, переходим к последнему вопросу — как?

Идея пришла мне в голову случайно. В тот день я возвращался домой на трамвае… После того, что случилось с мамой, я избегал этого вида транспорта, но на сей раз… Было темно, холодно, и ждать автобуса не хотелось.

Я сел на последнее сиденье в третьем вагоне. Знаете, у заднего окна. Несмотря на то что час был поздний, трамвай ехал на удивление медленно, а на одном из перекрестков вообще остановился. Я посмотрел в окно, чтобы понять, что случилось. Пассажиры в первом и втором вагоне не проявляли беспокойства. Водитель тоже спокойно сидел на своем месте. Его голова четко выделялась на фоне света ночных фонарей.

Вы поняли? Не хлопайте себя рукой по лбу. Если бы в то мгновение я не посмотрел в окно, у меня никогда не родился бы план, обеспечивающий стопроцентное алиби. В самом деле, при медленном повороте трамвая водитель идеально открыт для прицельного выстрела. После чего трамвай по инерции проезжает поворот, и стрелок, находящийся в закрытом вагоне, оказывается вне всяких подозрений!

Впрочем, идеальным план выглядел лишь на словах. На пути его осуществления немедленно встала куча препятствий.

Проще всего оказалось выбрать место. Стоило однажды проехать по маршруту, чтобы понять — перекресток при съезде с улицы Халтурина — как раз то, что надо: крутой поворот, на котором трамвай обязательно замедлит ход, отсутствие вокруг жилых зданий, фонари с правой стороны улицы хорошо подсвечивают кабину.

Сложнее было определиться с методом стрельбы. Но удалось решить и эту задачу. Если вырезать небольшой кусок стекла в углу левого окна на задней площадке, то можно стрелять, просто сидя на последнем сиденье.

Ничто не мешало подготовить окно заранее, даже накануне. При нашем разгильдяйстве пройдет минимум неделя, прежде чем кто-нибудь соберется заменить поврежденное стекло ради дырки величиной с кулак. Ведь вы, простите, тоже не обратили на эту опасную для меня деталь никакого внимания. Разве не так?

Действительность превзошла все ожидания. Десять дней подряд я садился в вагон с разбитым окном и ждал, когда Господь вручит судьбу убийцы в мои руки.

Сначала мне никак не удавалось остаться в вагоне в одиночестве. Однажды компанию мне составил лишь мертвецки пьяный мужик. Я даже хотел выкинуть его из трамвая — вряд ли бы он хоть что-то почувствовал. Позавчера мне почти повезло, но какой-то поздний прохожий вскочил в вагон на остановке у Мраморного дворца в тот момент, когда двери уже закрывались.

В тот раз Бог в очередной раз спас меня. Собранная винтовка лежала на коленях, я еле успел ее спрятать.

Кстати, вы, наверное, уже поняли, что скрипичный футляр вовсе не предназначался для скрипки. Правда, смычок там был. Я даже как бы ненароком показал вам его ночью на всякий случай. Забавно, не правда ли? Беседуя со мной, вы несколько минут просидели рядом с орудием преступления. Признаться, находясь с футляром в вагоне, я чувствовал себя не очень уютно. Но вы оказались так любезны, что разрешили перенести “скрипку” в милицейский автомобиль.

Вернемся к главному. Вчера все, наконец, сложилось. Третий вагон опустел задолго до Кировского моста. Как только трамвай въехал на мост, я молниеносно открыл футляр, собрал винтовку, дослал патрон и на всякий случай, встав в углу, прикрыл ее телом. Предосторожность оказалась излишней — на остановке никто не вошел. Тротуар у Марсова поля тоже пустовал. Возможные люди в проезде меня не интересовали. В момент выстрела третий вагон еще не будет им виден. Я быстро сел на сиденье, выставил конец ствола в отверстие и приготовился спустить курок.

Теперь все зависело от многих “если”.

Если трамвай поедет на перекрестке достаточно медленно для того, чтобы я смог прицелиться…

Если жертва не заметит меня в боковом зеркале…

Если после моего выстрела трамвай не остановится сразу, а проедет вперед, обеспечив мне алиби…

И — главное — если, несмотря на тряску и плохую видимость цели, мне действительно удастся сделать точный выстрел,