— Господин Хот? О котором Михаил Владимирович написал вписьме? — насторожился Федор. — Кто он такой?

— Мой пациент, — небрежно бросил доктор. — Стало быть, насегодня известны всего четыре случая успешного вливания препарата людям?

— Почему четыре? Я назвал три. Мальчик, страдавшийпрогерией. Пожилая женщина и пожилой мужчина.

— Четвертый — молодой мужчина. Вы, Федор. Вы, Дисипулус инконнивус. Тихо, тихо, не пугайтесь. Я был знаком с покойным господиномБелкиным. В последний раз мы встречались в Мюнхене зимой восемнадцатого года.Микки и вы пытались его спасти, когда он умирал в Москве. Догадываюсь, что емувливание не помогло.

У Федора закружилась голова и слегка затошнило. После тогокак Матвей Леонидович Белкин умер, никто никогда не напоминал ему, что онпосвящен в масонскую ложу «Нарцисс». Сама процедура посвящения, гадкая,унизительная, с петлей на шее, черной повязкой на глазах, ползаньем начетвереньках и принесением смертельной клятвы, почти совсем забылась и есливдруг всплывала, то лишь в каком-нибудь мутном кошмарном сне.

«Я должен ответить условным знаком, — в панике думал Федор,— там ведь целая система знаков, надо как-то сложить пальцы, я все забыл, мнеказалось, никогда больше это не понадобится».

Доктор смотрел на него спокойно и сочувственно. Ничегоустрашающего, грозного не было в его лице.

— Господин Крафт, простите… — пролопотал Федор. — Я не могпредставить, что вы состоите… что вы… как мне к вам обращаться?

— Обращайтесь просто по имени. И прекратите так нервничать,вы даже вспотели. — Он протянул Федору платок. — Нигде я не состою, никакойстепени посвящения не имею. Я частное лицо. А ложи «Нарцисс», в которую былиприняты вы, больше не существует. В этом смысле вы ничего никому не должны.

Федор вытер мокрый лоб и спросил уже спокойней:

— Почему не существует?

— Она распалась, такое случается часто. Все эти ордена,тайные общества, ложи, политические партии, как бы они ни назывались, что бы нипровозглашали, на самом деле создаются нашими гостями для определенных целей,используются и уничтожаются. Но ваше орденское имя все равно будет с вамивсегда. Вы Ученик, не смыкающий глаз, это ваше спасение, охранная грамота.

— Почему?

— Потому что обязательно должен остаться хотя бы один живойочевидец.

Вуду-Шамбальск, 2007

Президентский дворец располагался километрах в двадцати отгорода. К нему вела широкая, гладкая, расчищенная от снега траса. Снаружидворец был похож на степной мираж, на средневековую крепость. Толстые высокиестены с бойницами и башенками издали казались по настоящему древними.

— Йоруба любит строить под старину, — сказал Фазиль, —сейчас увидите нечто.

Охранники снаружи у ворот были одеты в теплые камуфляжныекуртки, вооружены автоматами. Но те, что стояли внутри, вдоль аллеи, выгляделикак средневековые степные воины, словно сошли с картинок школьного учебникаистории. Кольчуги, шлемы, красные сапоги с острыми задранными носами. В рукахони держали копья, имели при себе щиты, луки, стрелы.

Аллея тянулась вдоль высоких стеклянных теплиц, яркоосвещенных изнутри. Там росли пальмы и летали тропические птицы. Впередивысилась залитая светом громада дворца, украшенная готическими башнями,ампирными колоннами, статуями людей и диковинных животных. Мускулистыекариатиды держали на своих плечах несоразмерно легкие ажурные балконы, трехголовыечудовища сидели на крыше. В окнах вместо обычных стекол переливалисьизумрудными, гранатовыми, сапфировыми огнями мозаичные панно.

По обеим сторонам широченной полукруглой лестницы парадногокрыльца, распахнув чешуйчатые каменные крылья, приветствовали гостей гигантскиептицы гаруды с женскими головами. Залитые ослепительным светом прожекторов, поступеням поднимались маленькие призрачные фигурки гостей. Женщины — в меховыхнакидках и шубах поверх вечерних туалетов. Мужчины — в смокингах и фраках.

Фазиль остановил машину. Мгновенно рядом, как из под земли,выросли двое охранников, но не степные воины, а обычные квадратноголовые амбалыв черных костюмах.

— Добро пожаловать, Софья Дмитриевна, — Соне подали руку,помогая выйти из машины.

Платье, взятое напрокат, не нравилось Соне. Но выбор вбутике оказался невелик. То есть одежды там было невероятно много, однако всекакое-то одинаковое, сверкающее стразами и люрексом, украшенное оборками,пухом, перьями.

Соня решилась полностью положиться на Димин вкус. Он нашелдля нее синее шелковое платье в стиле пятидесятых, узкое в талии, с пышнойюбкой до колен. Подобрал бархатную шаль, тоже синюю, но темнее платья, замшевыетуфли на невысокой шпильке, причем точно угадал размер Сониной ноги.

Выбор смокинга оказался задачей куда более простой. И воттеперь они стояли у машины. Он — в смокинге, она — в шелковом платье, и мерзли.Их куртки остались на заднем сиденье.

— Господин Савельев, пожалуйста, пройдите со мной, —обратился к Диме квадратноголовый.

— Зачем? — спросила Соня.

— Софья Дмитриевна, охрана, сопровождающая гостей, должнаожидать в специально отведенном помещении.

— Что за ерунда? Господин Савельев будет со мной, я никудаего не отпущу.

— Не волнуйтесь, Софья Дмитриевна, тут, на территориидворца, совершенно безопасно. Пожалуйста, господин Савельев, — амбал вежливотронул Диму за плечо.

Только тут Соня спохватилась, что у нее нет ни сумочки, ни карманов.Телефон остался в ее большой сумке, которую Фазиль спрятал в специальный ящикпод сиденьем. Дима понял ее без слов, достал из кармана свой мобильник, набралномер Кольта и передал трубку Соне, потом снял смокинг, накинул ей на плечи.

Сеть, к счастью, появилась. Долго звучали гудки. Сонязакоченела. Взглянув на Диму, стоявшего на ледяном ветру в тонкой белойрубашке, все-таки вернула ему смокинг, но он опять накинул его ей на плечи. Всеэто они проделали молча, раза три. Квадратноголовые тупо наблюдали, иногдабормоча что-то в микрофоны своих раций. Соня уже решила, что, если Кольт неответит и Диму не пустят, они сядут в машину и уедут отсюда. Но тут в трубкесердитый голос произнес: «Да! Слушаю!»

Через три минуты подошел пожилой, профессорского видагосподин, тоже в черном костюме, с рацией, и сказал:

— Софья Дмитриевна, прошу извинить моих коллег, онидействуют по инструкции. Для вас будет сделано исключение. Ваш охранникостанется с вами, но сначала мы должны уладить некоторые формальности.