Этого она боялась больше всего. Той девушки, которой ей предстояло стать в его глазах, которые до этого смотрели на нее исключительно с любовью и нежностью.

А когда он сказал, что ненавидит ее, она готова была сдаться. Просто броситься к нему и довериться случаю. Спрятаться за ним, позволить защитить ее.

Но она не имела на это никакого права.

Поэтому просто проглотила эту боль и обиду, продолжая играть свою роль.

Главное — чтобы в ее игру сдавшейся жертвы поверил он. Дэниел. Поэтому она старательно приправляла свою ложь завуалированными комплиментами его гению.

— Ты ведь это уже предусмотрел, — выдавила она из себя, и это сработало. Разнеженная самооценка человека, возомнившего себя богом, немного усыпит его бдительность.

— Будет весело наблюдать за тем, как твоим друзьям придется сражаться с твоим телом. Как думаешь, твоему дружку хватит на это сил? Если, конечно, я не убью его прямо сейчас, — ее тут же передернуло, и она не смогла скрыть это. Почему он тянет? Еще немного и она точно выдаст себя.

Чтобы усыпить его бдительность еще больше, она начала делать то, чего никогда не стала бы делать при других обстоятельствах. То, что заставит ее чувство собственного достоинства кричать в голос от обиды. Она начала умолять его. Зная, что находится далеко не в том положении.

И, конечно же, Дэниел не смог не унизить ее в ответ еще сильнее. А Август все продолжал штурмовать стену. Она слышала его крик, раздирающий душу. И ей казалось, что сейчас ее сердце стучит в такт ударам его горящего плеча о невидимую стену. Он так отчаянно стремился спасти ее… Даже после всего того, что она ему наговорила.

— Что ж, пожалуй, пора начинать, — холодно проговорил Дэниел, и Лив сжалась под его взглядом. Все ее внутренности сжались в комок от страха, но эти выгоревшие пустые глаза гипнотизировали и убаюкивали ее. Они будто пригвоздили ее к месту, не давая и шанса на побег.

Когда Дэниел положил руку на ее плечо, она закрыла глаза и изо всех сил постаралась успокоиться. Расслабиться, чтобы его дух прошел сквозь ее тело, как нож в масло. В прошлый раз она сопротивлялась ему, поэтому этот процесс был таким болезненным и затянутым.

И вдруг ее осенило.

Тогда, в зале с красным ковром, полном нацистов… Дэниел одернулся от нее не оттого, что его оттолкнули ее духи. Он обжегся и сам того не понял тогда.

Вскрикнув от внезапной боли, пронзившей ее плечо, она вновь тяжело задышала, убеждая саму себя, что ей вовсе не больно. Потому что нельзя обжигать его раньше времени. Нужно, чтобы он оказался в ней весь. Без остатка.

Она чувствовала эту тьму в себе, и это не было похоже на тот легкий холодок от Майкла. Это было похоже на смертельный вирус, на болезнь, которая расползалась по ее груди, устремляясь к солнечному сплетению. В какой-то момент ей показалось, что она может пощупать эти цепкие руки внутри себя, различить каждую линию на чужой ладони. И вместе с этим, это обжигало ее собственную душу, которая бесконтрольно металась внутри.

Лив пыталась успокоить ее, но и тут с треском проиграла. В какой-то момент, когда боль стала просто невыносимой, она и сама почувствовала этот жар внутри себя. Чужие руки опасливо дернулись. И начали стремительно покидать ее тело.

«Нет. Нет. Нет» — кричало все внутри нее.

И тогда она мысленно сжалась изнутри, погружая чужую душу в тиски внутри себя. Это было похоже на перетягивание каната. Только теперь, когда враг зашел слишком глубоко на ее территорию, побеждала уже она.

Застонав от напряжения, она мысленно схватила душу Дэниела за руки. И потянула.

Он не стал молча сдаваться, и вскоре Лив почувствовала, как нечто бьет ее… Только изнутри. Он сжал ее легкие, пробил насквозь печень, забрался ей в голову. Она перестала понимать, где реальность, а где нет, от боли, но не разжала рук. А огонь внутри нее воспылал так ярко, что теперь и она сама чувствовала его приветливое тепло. Точно такое же, как у Августа, когда он согревал ее в своих руках прохладными зимними вечерами на берегу озера.

Она видела это все, как наяву. Вот он накидывает ей на плечи клетчатый плед. А вот бережно приобнимет рукой за плечи, притягивая к себе и целуя в висок. А она не чувствует абсолютно ничего, кроме всеобъятного тепла от его руки. А потом он начинает гореть. И она пылает вместе с ним. Но ей не больно.

Ей тепло.

Она слышит, как Дэниел осыпает ее проклятиями и велит отпустить его. Но она лишь сильнее затягивает его в себя, понимая, что осталось немного. И у нее больше нет сомнений в том, что она победила. Ведь в этом и заключается сила, которую она получила двадцать восьмого августа при выбросе темной материи. Она медиум. А это значит, что духи будут подчиняться ей. А никак не наоборот.

А в остальном ей поможет Август. А точнее сказать его частичка, которую он подарил ей. Частичка, рожденная из их искренней любви друг к другу. Непрошенная и неожиданная. Но она все равно уже успела полюбить ее всем сердцем. Хоть и сама до сих пор не могла до конца осознать происходящее с ней.

А частичка в ответ неосознанно стремилась всеми силами защитить свою маму. Будь то смертоносный взрыв ее отца, или острая игла шприца для анализов.

Или глава нацистов с синдромом бога, который решил завладеть телом, которым уже завладела она.

Когда дух Дэниела полностью оказался внутри нее, Лив обняла себя за плечи, закрывая все входы и выходы. А внутри у нее все пылало, как и предполагала Грейс, сжимая в руках полоску теста на беременность.

Он кричал от боли, а она сжимала зубы, чувствуя, будто ее вот-вот разорвет изнутри, но не отпускала его. В глубине души она ликовала.

— Ты этого хотел, да? — Беззвучно прохрипела она, едва шевеля губами. — Ну так получай.

А потом все закончилось.

***

Сэт никогда в жизни не признался бы даже самому себе, что ему здесь… нравилось? Конечно, тот факт, что его, здорового и сильного мужика заперли в клетку и черт знает когда собирались отпустить, не мог не удручать. Но это лишь на первый взгляд. На второй же взгляд — ему здесь действительно нравилось. А почему нет? Чистая комната, удобная кровать. Завтрак, обед и ужин по расписанию. По твоему лицу не ходят тараканы и клопы пока ты спишь. А