на них победила монархистская партия. Венизелос удалился в изгнание; в стране был проведен референдум сомнительной законности, который привел к возвращению на престол короля Константина I.

За несколько лет до этого имя Константина ассоциировалось с осторожностью и дипломатическим нейтралитетом. Однако, унаследовав от Венизелоса военную экспедицию, он ощутил в себе решимость продолжить ее. Тем временем расчеты союзников, позволивших Греции вторгнуться в Турцию, менялись. Им все чаще недоставало желания или сил навязывать «побежденной» Турции, все более решительно дававшей им отпор, свои условия. Возвращение в Афины политически неблагонадежного короля, которого они помнили верным другом кайзера, давало привередливым союзникам прекрасный предлог отстраниться от греческой кампании. Франция и Италия все более сближались с турецкими националистами, которых возглавлял Мустафа Кемаль. Британский премьер-министр Ллойд Джордж был по-прежнему верен греческим интересам, но в целом настроение правящих кругов Британии было более скептическим. Все было готово для греческой катастрофы. В марте 1921 г. греческая армия еще более углубилась внутрь Турции; к августу ее наступление достигло предельной точки на реке Сакарья недалеко от Анкары, где армия и осталась на зиму. К следующей весне военный и дипломатический успех явно склонялся на сторону Турции. Афины согласились на предложенный Британией мандат Лиги Наций на населенные греками части Анатолии, но теперь уже турки под предводительством Кемаля были полны решимости покарать эллинские войска и их местных родичей гораздо более жестоким образом. 26 августа 1922 г. Кемаль начал крупное наступление; греческая армия отступила, сожгла по пути несколько турецких городков и 8 сентября отплыла из Смирны, оставив город на милость турецких войск, жаждавших мщения.

26 сентября в царившей в Афинах атмосфере хаоса и отчаяния несколько сторонников Венизелоса из числа офицеров, служивших на Эгейских островах, сформировали «революционный комитет» и быстро добились отречения и изгнания короля Константина. На престол рискнул взойти его сын, ставший Георгом II, но реальная власть находилась в руках путчистов. Венизелос, по-прежнему находившийся за границей, решил держаться подальше от афинских потрясений, но согласился стать дипломатическим представителем страны. В ноябре новый режим, пытавшийся справиться с гуманитарной катастрофой и искавший козла отпущения, устроил показательный суд над пятью политиками и одним генералом; все они принадлежали к лагерю противников Венизелоса. Их расстреляли на том самом холме Гуди, с которого в 1909 г. начался переворот венизелистов. Принц Андрей, сын которого впоследствии женился на принцессе Елизавете, будущей королеве Великобритании[193], также предстал перед судом (в качестве военачальника злополучной военной кампании) и был изгнан из Греции.

Тем временем Венизелос много и успешно трудился на пользу новых греческих властей, выступал от имени Афин на начавшейся 20 ноября Лозаннской конференции и в конце концов добился мирного договора между Турцией и ее бывшими противниками, заключенного в июле следующего года. Среди самых неотложных был вопрос о масштабах и виде широко ожидавшегося обмена населением между Грецией и Турцией. Этот процесс должен был официально зафиксировать исход православных христиан, уже бежавших из зоны военных действий, и позволить уехать тем, кого до этого война не затронула. Кроме того, он обеспечивал возможность отъезда сотен тысяч мусульман, живших в Греции. Афинское правительство больше всего беспокоила возможность массового перемещения состоятельной греческой общины Стамбула, жившей под ненадежной защитой подходившей к концу союзной оккупации. Существовали реальные опасения, что Греческое государство, силы которого уже были напряжены до предела, рухнет, если в него вольется еще и этот дополнительный поток. К январю 1923 г. стороны договорились, что стамбульские греки, определенные в довольно узком смысле, могут остаться на своем месте вместе со своим духовным лидером, патриархом; взамен от изгнания было освобождено мусульманское население приграничных областей на северо-востоке Греции.

Греческому государству, пошатнувшемуся и чуть не рухнувшему под напором беженцев, предстояло решить две задачи, ни одна из которых ему самому была не под силу. Во-первых, нужно было немедленно облегчить мучения беженцев и устранить нехватку продовольствия и заразные болезни; во-вторых, обеспечить долгосрочное расселение беженцев и их производительное участие в экономической деятельности. В решении первой задачи решающую роль, о которой теперь мало кто помнит, сыграли гуманитарные организации из Соединенных Штатов, в особенности Американский Красный Крест. Деятельность этих агентств приветствовалась, в частности, потому, что Америка в то время не была замешана в подготовившей почву для этой ужасной трагедии борьбе за влияние между европейскими державами. Ведущую роль в решении долгосрочной задачи сыграла Лига Наций, самым влиятельным членом которой была Британия. Огромную помощь оказало и правительство Соединенных Штатов, втайне поддерживавшее Лигу, несмотря на то что изоляционистские настроения в Конгрессе не позволяли США официально вступить в нее.

По инициативе Фритьофа Нансена, норвежского исследователя, ставшего необузданным филантропом, Лига учредила в Афинах влиятельную Комиссию по расселению беженцев, которая представляла собой почти что государство в государстве. Она имела право собирать существенные денежные суммы и расходовать их на обеспечение прибывающих в Грецию постоянным жильем, как в городах, так и в сельской местности. Было решено, что глава комиссии будет американцем, его заместитель британцем, а еще два члена совета директоров – видными греками. Первым председателем стал американский дипломат Генри Моргентау, бывший другом и защитником христианских меньшинств, когда служил послом в Стамбуле. Вскоре он стал заметным деятелем в греческой и международной политике и то и дело сновал между Афинами и коридорами финансовой власти в Лондоне и Нью-Йорке. В 1923 г. Моргентау пришел к мнению, что только окончательный разрыв с монархией даст Греции стабильность, необходимую для того, чтобы ей можно было без опасений предоставлять международные кредиты. Весной 1924 г. греки проголосовали на плебисците за установление республики, и это позволило Моргентау согласовать с Банком Англии новый авансовый заем на 1 миллион фунтов; за ним последовал кредит на 10 миллионов фунтов, о котором комиссия сумела договориться в том же году. В 1928 г. к этому добавился еще один кредит на 7 миллионов.

По меркам международных проектов, эти деньги расходовались весьма рационально. Большая их часть была потрачена на расселение беженцев по фермам в Северной Греции на землях, освободившихся после вывода мусульманского населения. Поразительным достижением социальной инженерии стал перенос целых общин, существовавших раньше в удаленных частях Анатолии, на вновь осушенные земли греческой Македонии. Но помимо этого, комиссия еще и строила новое жилье для беженцев в Афинах, Пирее и других греческих городах. К концу 1929 г. она построила более 27 000 примитивных жилищ в городских районах и создала в Больших Афинах новые районы – оживленные, бедные кварталы с непропорционально высоким накалом политических страстей, коллективного недовольства и частных раздоров.

Теоретически комиссия стремилась предоставить каждой семье беженцев одну или две простые комнаты. Некоторое представление о том, что получилось на самом деле, можно составить по сообщению сэра Джона Хоупа Симпсона, британского либерального политика и чиновника международных организаций. После инспекции положения беженцев в Греции он работал в британской администрации