дома беженцев в Кокинье. Можно было сказать, что в результате катастрофы в Афинах разом появились и буржуазия, и пролетариат.

По мере того как в Европе новые моды начали вытеснять неоклассицизм, вкус к архитектурным экспериментам появился и у афинского среднего класса. В апреле 1929 г. был принят новый закон, сделавший возможным строительство многоквартирных зданий: в нем попросту говорилось, что правами собственности на земельный участок могут обладать несколько владельцев. Правила ограничивали высоту зданий восемью этажами, но разрешали эркеры (которые так и назывались немецким словом Erker), и последние появились в изобилии. Инвестиции в многоквартирные здания приобрели популярность у среднего класса. За 1930-е гг. в центральной части Афин было построено около 450 таких домов. В них были лифты и хорошо работающие водопроводные и отопительные системы – а у большинства афинян удобств такого уровня не было.

В 1928 г., после целого ряда неустойчивых администраций и даже перерыва на военное правление (1925–1926) под началом претенциозного генерала-венизелиста Теодороса Пангалоса, Венизелос вернулся в Афины и сформировал работоспособное правительство. Возвращение критянина положило начало комплексу широко разрекламированных мер, которые улучшили как внешний вид, так и функционирование разросшейся к этому времени столицы. Одной из этих мер был честолюбивый проект строительства старшей школы в модернистском стиле по распоряжению либерального министра образования Георгиоса Папандреу. В 1933 г. регулярный съезд модернистского архитектурного движения, которое возглавлял Ле Корбюзье, прошел на борту корабля, заходившего, в частности, в Пирей. Великий швейцарский новатор посетил новую школу и выразил свое одобрение, написав на стене «Compliments de Le Corbusier» («Поздравления Ле Корбюзье»). Но у лучших архитекторов Греции также было множество частных заказчиков, желавших испробовать новые стили. Хотя эти архитектурные произведения по большей части были утрачены или разрушаются, часть наследия этого периода еще можно увидеть в неизменно богатых районах Афин – например, в Колонаки, в анархических богемных кварталах Экзархеи или в некогда респектабельном районе Кипсели.

Великолепным изменением было завершение нового городского водопровода, внесшего большой вклад в укрепление здоровья населения. В 1929 г. американская компания Ulen закончила строительство одной из самых внушительных в мире плотин около Марафона. Она была отделана мрамором с горы Пентеликон. Этот проект был крупнейшим из нескольких, заказ на осуществление которых в окрестностях Афин компания получила в 1924 г., когда греческие власти отчаянно пытались, привлекая международную помощь, удовлетворить санитарные нужды внезапно разросшейся агломерации. Сам строительный проект, привлекший около 4000 рабочих, многие из которых были беженцами, был полезен для экономики, а жизнь в специально построенном для рабочих жилье, по-видимому, была безопаснее для здоровья, чем в трущобных городках беженцев. Компания Ulen не только создала прекрасное водохранилище, но и восстановила часть акведука, построенного императором Адрианом и все еще использовавшегося по прошествии семнадцати веков, а также создала систему забора из Фалерской бухты морской воды для промывки канализации и увлажнения дорог. Ранее использовавшуюся для этих целей драгоценную пресную воду можно было пустить на другие цели.

7 июня 1931 г. была устроена праздничная церемония по случаю прибытия в Афины первой воды из водохранилища. Под звуки оркестра, игравшего греческий и американский национальные гимны, Венизелос включил фонтан перед храмом Зевса Олимпийского. Вскоре предприниматель Генри Юлен, проявлявший живой интерес к деятельности компании в Афинах, еще более усилил всеобщую радость, подарив городу еще один фонтан. Он существует до сих пор: это шестиугольный фонтан, расположенный перед Заппейоном. Двуязычная надпись на нем воздает хвалу «трудам более чем 5000 греков по сооружению системы водоснабжения Афин, Пирея и окрестностей». Даже если не обращать внимания на всю эту шумиху, обильное снабжение чистой водой оказало на город огромное благотворное влияние, уменьшив заболеваемость тифом.

Другим получившим широкую огласку мероприятием было открытие в пяти центральных районах Афин сельскохозяйственных рынков, предлагавших впечатляющий ассортимент местных фруктов и овощей по разумным ценам. Венизелос, открывающий в мае 1929 г. рынок на площади Тесея, запечатлен в нечетком черно-белом пропагандистском фильме. Он покупает что-то у крестьян, в ассортимент продукции которых входят изюм, сыр, яйца, оливковое масло и мыло на основе масла. Между немыми, дергающимися кадрами на экране появляется надпись: правительство намерено исключить посредников, наживающихся на поставках продовольствия, и сделать так, чтобы всем афинянам были доступны дешевые продукты.

Как объяснялось в фильме, рынок помогал простым горожанам – равно как и состоятельным покупателям, например Андромахе Мела, дочери капиталиста с археологическими наклонностями Генриха Шлимана. Продуктовые рынки Афин, на которых продают не только обычные фрукты и овощи, но и широчайший ассортимент трав и специй, до сих пор остаются одной из приятнейших черт городской жизни.

Политическая атмосфера стала мрачнее осенью 1932 г., когда до тех пор почти не допускавший ошибок политический гений Венизелоса, казалось, дал слабину. Его популярности повредили сразу несколько факторов, в том числе продолжавшийся всемирный экономический спад. В 1930 г. он добился потрясающего дипломатического сближения с Турцией, за которое пришлось заплатить финансовым соглашением на условиях, выгодных Анкаре, – что разбило еще остававшиеся у многих переселенцев мечты о достойной компенсации за собственность, оставленную в Турции. Беженцы, ранее бывшие верными сторонниками Венизелоса, в немалом количестве обратились к политическому движению, набиравшему силу по всей Европе, – коммунистам.

Выборы, прошедшие в сентябре 1932 г., закончились практически ничьей между либералами, которых возглавлял Венизелос, и его консервативными оппонентами из Народной партии. Новое голосование в марте 1933 г. также привело к пату, но особенности электоральной системы позволили Народной партии под руководством Панагиса Цалдариса получить большинство. Это вызвало несдержанную реакцию одного ветерана венизелистского республиканского движения. Николаос Пластирас – один из офицеров, организовавших за одиннадцать лет до этого антимонархическую «революцию», – попытался совершить переворот. Венизелос отмежевался от этой попытки, но атмосфера становилась все более взрывоопасной. В июне 1933 г. они с женой едва избежали гибели: стрелки гнались за их автомобилем, осыпая его пулями.

В марте 1935 г. Пластирас снова попытался совершить переворот, на сей раз при полной поддержке Венизелоса, который привлек к делу хранивших ему верность сторонников на Крите и в Северной Греции. Переворот был подавлен, и Венизелос отправился в вынужденное изгнание. Прошедшие в июне выборы, которые либералы Венизелоса бойкотировали, показали, что общественные симпатии сместились вправо, и в особенности в направлении монархизма. На плебисците, проведенном в ноябре, невероятно высокая часть избирателей – 97 % – проголосовала за восстановление монархии в лице короля Георга II, который провел предыдущее десятилетие в Англии. Монарх оказался в некотором роде более умеренным, чем призвавшие его на престол политики и военные; он настоял на широкой амнистии, в том числе и для Венизелоса. Тот также проявил достаточную гибкость: признал реставрацию монархии и призвал прочих последовать его примеру. Это стало его последним публичным действием: в 1936 г. он умер.

В результате всех этих любезностей в выборах в январе 1936 г. сторонники и противники Венизелоса участвовали, предварительно