Сверхмощный радиоголос заглушил «ненормальное» слово.

– Немедленно освободить проезжую часть! Через пятьминут начнется прохождение танковых колонн!

Сотни, тысячи машин, стоящих вплотную, отделяли Андрея отАрсения. Никак не пробраться к отцу, никак уже его не спасти. Началосьхаотические движение, в котором среди базарной разноголосицы послышалось четко:– Равняйсь! Смирно! Шагом арш!…

Каре подобралось и медленно двинулось вперед. В последнийраз Андрей Лучников увидел своего отца, когда тот

довольно энергичным движением отодвинул от себя серебрянуюкуртку Ти-Ви-Мига.

Теперь съемка шла с верхней точки и неожиданно оказалось,что между головными танками и батальоном стариков есть некое асфальтовое озеро,вполне пригодное для исторической процедуры капитуляции. Быть может, самиТи-Ви-Миги и позаботились о возникновении этого пространства, чтобы заснять«трагикомедию». Фанатики, безумцы спонтанной съемки, для них не существовало ниэмоций, ни опасностей.

Над батальоном «добровольцев» развернулся довольно большой ивполне эффектный белый флаг капитуляции. В передней шеренге склоненным неслитрехцветное знамя России и несколько полковых штандартов.

В какой-то момент камера скользнула но молодым лицамсоветских танкистов. В своих шлемофонах они выглядели совершенно невозмутимо,только у двух-трех были приоткрыты рты, что придавало им, естественно,несколько дурацкий вид. Танки пока что стояли без движения, их прожекторыдобавляли огня к софитам Ти-Ви-Мига. Теперь невидимый комментатор трещал по-английскис такой скоростью, будто шли последние минуты финального матча на Кубок Мира:

– Захватывающее и в самом деле довольно трогательноесимволическое событие! С опозданием на шесть десятилетий белая армия складываеторужие перед красной. Взгляните на этих дрожащих стариков, это те самыевдохновенные юноши Ледяного Похода. Сколько их осталось, где развеяны ихтрадиции? Кто они сейчас и перед кем капитулируют?…

Старики бросали на асфальт перед танками свое ржавое оружиеи отходили в сторону, где снова строились с опущенными уже головами изаложенными за спину руками.

Вдруг что-то мгновенно переменилось. Исчезли лица танкистови закрылись люки. Захлебнулся на полуслове комментатор. Между танками появилисьнесущиеся с автоматами наперевес «голубые береты». Не обращая внимания настарых белогвардейцев, но лишь оттесняя их, десантники бросились к платформамТи-Ви-Мига. Изображение на экране стало прыгать. В какой-то момент Лучниковувидел двух солдат, заламывающих руки назад парню в серебряной куртке, потом всепошло трещинами – удар прикладом прямо в камеру, потом на экране появились трибегущих серебряных куртки и преследующие их десантники. Упорные фанатикипродолжали снимать собственный разгром.

– Странная акция десантного соединения, – хрипел,закрываясь локтем знаменитый комментатор Боб Коленко, лицо у него было разбитов кровь, сзади на него наседал, просунув ствол карабина под подбородок,невозмутимый «голубой берет», но Боб Коленко видел нацеленный откуда-то глазуцелевшей камеры и потому продолжал хрипеть: – Странная игра. Имитация атаки насредства массовой информации. Вы видите, господа, этот мальчик душит менястволом своего карабина. Кажется, он принимает эту игру слишком всерьез…

Наконец канал Ти-Ви-Мига прикрылся фирменной серебрянойзаставкой с эмблемой – крылатый глаз.

Встревоженный хозяин «кадиллака» смотрел наЛучникова. – Должно быть, эти негодяи из Ти-Ви-Мига проявили какую-тобестактность к нашим войскам. Не так ли, сударь?

Он переключил свой телевизор на Москву. Там показывали общимпланом улицы крымских городов, заполненные восторженными толпами. В небе группапарашютистов образовала в затяжном прыжке слово СССР.

Лучников увидел, что танки пошли.

– Там мой отец, – сказал он Кристине. –Попробую пробраться на Площадь. Сядь за руль.

Она судорожно, каким-то лягушачьим движением вцепилась внего. Он вдруг почувствовал к ней отвращение и тут как раз заметил, как изкакого-то «каравана» в полусотне метров сбоку группа хмельных господ показываетна него пальцами и хохочет. Он мельком глянул на них, сначала не узнал, нопотом узнал и внимательно вгляделся. Это были развеселые американские киношникиво главе с Хэллоуэем-Октопусом и среди них самый хмельной, самый развязный исамый оскорбительный вчерашний московский друг Витася Гангут. Именно ow, а не они,тыкал в Лучникова пальцем, похабно хохотал, а заметив его взгляд, совсем ужзашелся. Надрываясь от хохота, он что-то орал прямо Лучникову, показывая наплывущие вокруг Статуи Барона башни советских танков, надрывался, покатывался,а потом вытащил из кармана куртки какую-то зеленую книжицу и как быторжественно показал ее Лучникову. Американский паспорт, догадался Лучников.Считает себя недосягаемым, свободным, гражданином мира, а меня уже крепостнымСтепаниды Власьев-ны. Он отвернулся от кинобанды так, словно их не былопоблизости, снял с головы Кристины шляпу, стал гладить ее ло волосам, целовать,успокаивать.

– Why, baby? Take it easy, easy, easy. I want you. Ilove you. [10]

Она успокаивалась, пальцы ее выпускали его пиджак, тихоползли по груди… она даже улыбнулась.

Рядом мелькнула какая-то тень, кто-то махнул зверинымпрыжком через капот «кадиллака».

– Лучников, встаньте! Я хочу дать вам в морду!

Перед ним стоял молодой красавец в полосатой майке и белыхджинсах, смуглое, резко очерченное лицо – настоящий яки. Лучников успелперехватить летящий кулак. Пока две мускулистые руки превозмогали друг дружку,он вглядывался в гневное и презрительное лицо. Где он видел этого парня? Наконецдогадался – его соперник по «Антика-ралли», третий призер. Рука его упала.

– Маста Фа! Это вы?

Юноша с демонстративным омерзением вытирал ладонь о джинсы.

– Я Мустафа, а не Маса Фа, – яростно говорилон. – К черту яки! В жопу русских! Все вы – ублюдки! Я татарин! –клокочущая крымская речь, перепутанные англо-русско-татарские экспрессии,плевок под ноги.

– Знайте, что не плюю вам в лицо только из-за уваженияк вашему возрасту. Больше ничего в вас не уважаю, а презираю все!

– Умоляю вас, Мустафа, – тихо сказалЛучников. – Где Антон?

– Вспомнил о сыночке? – зло засмеялсяМустафа. – Где были ваши родительские чувства раньше, сэр? Впрочем, все выстоите друг друга, русские свиньи! Ждите газавата!

– Умоляю вас, – повторил Лучников. – Умоляю,если знаете, скажите – Памела родила?