«Я могу заставить его увидеть эту тень, — холодно думаетДжек. — Суну ему под нос руки с ароматом лилий и заставлю увидеть ее. Какая-тоего часть хочет увидеть ее. Копписменская часть».

И тут же в голове Джека звучит голос Спиди Паркера, какой онпомнит с детства: «Если надавишь слишком сильно, то можешь довести его донервного срыва, Джек. Видит Бог, он близок к опасной черте, слишком многоесвалилось ему на голову после похищения и убийства Джонни Иркенхэма. Хочешьрискнуть? Ради чего? Названия он не знает, тут он сказал тебе чистую правду».

— Дейл?

Дейл бросает на него короткий взгляд, отворачивается. Отвиноватости, которой переполнены его глаза, у Джека щемит сердце.

— Что?

— Пойдем выпьем кофе.

С изменением темы на лице Дейла отражается безмерноеоблегчение Он хлопает Джека по плечу:

— Дельная мысль!

«Дельная так дельная», — думает Джек и улыбается. Кошкуможно освежевать несколькими способами, вот и на «Черный дом» можно выйти неодним путем. День выдался трудным. И лучше всего поставить в расследованииточку. По крайней мере на сегодня.

— Как насчет Райлсбека? — спрашивает Дейл, когда ониспускаются вниз. — Ты все еще хочешь поговорить с ним?

— Естественно, — отвечает Джек, в голосе слышназаинтересованность, но, к сожалению, он практически на все сто процентов уверенв бесполезности допроса: Энди Райлсбек видел только то, что пожелал показатьему Рыбак. Возможно… за одним исключением. Шлепанец. Джек не знает, приведет лиэто к чему-либо, но такое возможно. В суде, например… как улика для опознания…

«Это дело никогда не попадет в суд, и ты это знаешь. Оно,возможно, не закончится в этом м…»

Мысли его обрывает радостный гул, как только они заходят вдежурную часть. Сотрудники полицейского участка Френч-Лэндинга аплодируют емустоя. Генри Лайден аплодирует ему стоя. Дейл присоединяется к остальным.

— Господи, да прекратите же. — Джек смеется и краснеет.

Но не может солгать себе, будто эти аплодисменты недоставляют ему удовольствия. Он чувствует их теплоту, видит, что идут они отсамого сердца. Все это, конечно, мелочи. Но ему кажется что он вернулся домой.И это главное.

***

Когда часом позже Джек и Генри выходят из полицейскогоучастка, Нюхач, Мышонок и Кайзер Билл по-прежнему стоят у двери черного хода.Док и Сонни уехали на Нейлхауз-роуд, чтобы доложить своим женщинам о событияхэтого вечера.

— Сойер, — останавливает его Нюхач.

— Да?

— Все, что мы можем сделать. Понимаешь? Все, что угодно.

Джек задумчиво смотрит на байкера, гадая, каковы его мотивы…только ли скорбь? Отцовская скорбь. Сен-Пьер не отрывает взгляда от глаз Джека.Стоящий рядом Генри Лайден нюхает речной туман, что-то мурлыча себе под нос.

— Завтра утром, около одиннадцати, я собираюсь заглянуть кматери Ирмы, — говорит Джек. — Можешь ты со своими приятелями встретиться сомной в баре «Сэнд» где-то в полдень? Как я понимаю, она живет неподалеку. Яугощу вас лимонадом.

Нюхач не улыбается, но глаза его теплеют.

— Мы там будем.

— Это хорошо.

— Можешь сказать зачем?

— Есть одно место, которое надо найти.

— Оно имеет отношение к тому, кто убил Эми и других детей?

— Возможно.

Нюхач кивает:

— Возможно — этого мне достаточно.

***

На обратном пути в Норвэй-Вэлли Джек ведет пикап медленно, ипричина не в тумане. Хотя еще не так поздно, он чертовски устал и подозревает,что Генри в этом от него не отличается. Дело не в молчании. Джек привык, чтоиногда Генри надолго уходит в себя. А вот тишина в кабине пикапа настораживает.Генри не может ехать без радио. Обычно начинает со станции Ла Ривьеры,переключается на KDCU, потом на Милуоки, Чикаго, даже на Омаху, Денвер иСент-Луис, если позволяют атмосферные условия. Закуска из бопа[88] здесь, салатиз спиричуэлз[89] там, потом что-нибудь особенно громкое. Сегодня — всепо-другому. Сегодня Генри тихонько сидит на пассажирском сиденье, положив рукина колени. Наконец, когда до его дома остается не больше двух миль, он подаетголос:

— Сегодня обойдемся без Диккенса, Джек. Я собираюсь сразулечь спать.

Опустошенность в голосе Генри удивляет Джека, ему дажестановится как-то не по себе. Таким голосом никогда не говорил ни сам Генри, ниего радиоперсонажи. Это голос глубокого старика, который одной ногой стоит вмогиле.

— Я тоже, — отвечает Джек, надеясь, что интонации не выдаютего озабоченности. Но с Генри этот номер, конечно же, не проходит. Генриулавливает тончайшие нюансы.

— А что ты, позволь спросить, придумал для Громобойнойпятерки?

— Точно еще не знаю, — отвечает Джек, и, возможно, из-заусталости, Генри не уличает его во лжи. Он намеревается направить Нюхача и егодружков на поиски того дома, о котором рассказал Потей, дома, где исчезаюттени. По крайней мере исчезали в начале семидесятых. Он также намереваетсяспросить Генри, слышал ли тот о некоем «Черном доме», расположенном в пределахФренч-Лэндинга. Не сейчас, разумеется. Сейчас Генри слишком устал. Возможно,завтра.

Скорее всего завтра, потому что таким прекрасным источникоминформации, как Генри, пренебрегать нельзя. Но сначала пусть поднаберется сил.

— Пленка у тебя, да?

Генри наполовину вытаскивает из нагрудного кармана кассету сзаписью разговора Рыбака по линии 911, убирает обратно.

— Да, дорогой. Но не думаю, что этим вечером я смогу слушатьубийцу маленьких детей, Джек. Даже если ты заедешь, чтобы послушать его вместесо мной.

— Завтра меня устроит, — отвечает Джек, надеясь, что этойзадержкой не приговаривает к смерти еще одного из детей Френч-Лэндинга.

— Твоему голосу недостает уверенности.