– Грянет, – сказал Сигуранцев, – грянет…

Новодворский спросил тревожно:

– Это вы о чем?

– О всемирной системе демократии, – сказал Босенкосо злорадством в голосе. – Трещит, трещит…

Посмотрели на меня, я сказал невесело:

– Трещит, однако то, что приходит на смену, не радует,ох как не радует! Лучше уж демократия…

Сигуранцев кашлянул, сказал негромко:

– Вообще-то албанские гангстеры появились намеждународной арене еще лет десять назад. Тогда охраняли турецких и курдскихнаркоторговцев, но вскоре сами взялись контролировать наркотрафик, а потом ирасширили. Могу сказать с полной ответственностью, что это не просто всплеск.Албанская преступность в Западной Европе и США… – да-да!… стремительноидет в гору. Уже сейчас «коза ностра», якудзы и триады, а также смехотворнаярусская мафия – это дети, ворующие мороженое, в сравнении с грозной и всерастущей мощью албанских боевиков. А свои жилые кварталы у них есть уже вАнглии, Германии, Италии, Франции, Швейцарии, Норвегии, Чехии, США…

Я поморщился:

– А жилые кварталы при чем?

Он посмотрел на меня очень пристально, словно старалсявнушить мне какую-то мысль.

– Мне показалось…

– Креститься надо, – ответил я сварливо и указалвзглядом на Новодворского, что раскладывал на моем столе бумаги. – Чтоб неказалось. Какие-то идеи появились? Вякайте вслух.

Сигуранцев сказал удивленно:

– Как вы нас, силовиков, странно понимаете, господинпрезидент! Подозрения, намеки… Обидно даже!

Я усмехнулся, наши взгляды сомкнулись, я мысленно велел емуостаться для приватного разговора, Сигуранцев чуть наклонил голову. Похоже, ибез моей подсказки собирался это сделать.

Новодворский поднял голову, взгляд с неудовольствиемскользнул по сухощавой фигуре поджарого министра госбезопасности.

– А без тащить и не пущать нам не обойтись?

– Тащить и не пущать, – сказал Сигуранцевлегко, – это епархия нашего Игната Соломоновича. А я больше по пятойколонне работаю. Приходите как-нибудь к нам! Я вам камеры для допроса покажу.

Новодворский поджал губы:

– Не интересуюсь.

– Зря, – проговорил Сигуранцев почтиласково, – зря, Валерий Гапонович.

Бледное пятно наметилось в тучах, стали видны плотныесгустки, а все небо показалось гигантским рентгеновским снимком прокуренныхлегких. Свет истончился и растаял, небосвод от края и до края темный, безединого просвета, затянутый плотными низкими тучами. Здесь фонари не горят,мальчишки с рогатками позаботились, но дальше площадь освещена ярко, чуть ли непо-праздничному, эти гяуры электричество не берегут, а ведь это нефть, которуювысасывают из земель, принадлежащих правоверным.

Гасан ощутил прилив ненависти, сердце сразу с готовностьюзастучало чаще, сообщая, что обеспечит мышцы кровью, да будет он свиреп исилен, тело не подведет, а дух его в руках Аллаха. За спиной он слышалсдержанное дыхание Мустафы, а дальше, знал, в тени крадутся Ибрагим, Сулейман иГарай-Рахим.

По ту сторону хорошо освещенной площади к небу рветсяостроконечное здание кирхи, все из заостренных линий, углов, устремленноеввысь, похожее на кристалл из раствора соли. Вокруг кирхи свободно, раньшеустраивались шумные празднества, богослужения, теперь тихо, однако задача нестала проще: с какой бы стороны ни пытались проникнуть в церковь, их заметят.Поговаривают, что снова работают телекамеры, что фиксируют любые передвижениявокруг церкви. Правда, удалось натравить местных борцов за права человека, течерез суд доказали, что такие наблюдения ущемляют права человека, и телекамерыотключили… но кто знает противника, могли тайком подключить снова, у этихневерных нет чести, говорят одно, а делают другое.

Кирха огромная, то ли раньше верующих было больше, то ли,как говорит мулла, неверные вымирают от болезней за свои грехи, в самом городетреть квартир уже пустует, потому и кирха выглядит заброшенной. Но раньше, какговорит мулла, здесь кипела жизнь, в праздники вся площадь перед церковьюбывала заполнена венчающимися парами, а друзья и свидетели толпились впереулках…

– Ждать, – велел Гасан негромко.

За спиной мгновенно затихло. Ребята, хоть и совсем молодые,недавно прошли двухмесячный курс боевика, теперь рвутся на бой с неверными.Раньше приходилось отправлять в лагеря Афганистана, Ирана, Чечни, а теперьтакие лагеря почти открыто действуют по всей Германии, по Франции, есть вГолландии, Бельгии, Швейцарии. Особенно активных бойцов выпускают лагеряИспании и Англии; в одной вдохновляет пример басков, в другой – мужественнаяборьба ирландцев.

Полицейские показались на дальнем перекрестке, трусливыесвиньи, ходят только под горящими фонарями и не отходят от полицейскогоучастка, постояли, покурили, затем один толкнул дверь ночного бара, а второй,поколебавшись, последовал за ним.

За спиной Гасана послышался жаркий шепот Мустафы:

– Время?

Гасан покачал головой:

– Нет.

– Но пока они в баре…

– Тихо, – велел Гасан. – Жди.

Мустафа послушно умолк. Минуты тянулись мучительно долго,наконец вдали блеснул свет фар, даже не сами фары, а лишь отблеск на стене, ещечерез полминуты послышался шум мотора, снова блеснул свет, уже ярко, показалсявместительный полицейский автомобиль. Гасан перевел взгляд на часы. Губыраздвинулись в торжествующей улыбке. Эти неверные свиньи понятны ипредсказуемы, как все животные. Минута в минуту показался этот автомобиль, каки во все предыдущие дни, сейчас проедет по площади, чуть притормозит передповоротом и свернет вон туда, эта дорога ведет к стриптиз-клубу, где другиегяуры вовсе превратились в животных и нисколько этого не скрывают…

Полицейский автомобиль блеснул толстыми стеклами изпуленепробиваемого стекла, ревнул мотором, набирая скорость, и скрылся зауглом. Теперь эти толстые жирные свиньи будут делать вид, что кого-то ищут встриптиз-клубе, а у самих слюни до пола при виде обнаженных женщин, глазавыпучены, как у раков, руки и губы трясутся… тьфу, Аллах велит очистить землюот неугодных ему существ, но сам он по великой милости не может причинитьчеловеку вред, это взяли на себя они, его верные слуги.

– Не отставать, – бросил Гасан. – Наш часпробил!

Они перебежали через площадь, все действовали быстро ислаженно, у ворот очутились вчетвером, только Гарай приотстал. Блеснули металломбрейнеры, зубцы впились в щель, Мустафа быстро-быстро начал крутить рукоять,плечи вздулись от усилий, можно бы добавить рычаг, будет легче, но замедлитсятемп, а так щель увеличивается, увеличивается, массивная дверь трещит, наконецсухой щелчок, дверь скрипнула и слегка выпятилась, докладываясь, что все запорывышли из петель.