– Пошли, – шепнул Гасан. – Гарай, ты настраже.

Гарай-Рахим вынул из-под полы «узи», а четверо пробежаливовнутрь. Гасан устремился сразу к аналою, остальные рассредоточились вдольстен, закладывали взрывчатку под крайние сиденья, везде малыми порциями,величественная кирха должна уцелеть, нет выше добычи, чем захваченная у врагасвятыня, что униженно служит делу Аллаха, как высшая жемчужина Стамбула – этовеличественный храм Святой Софии, святыня Константинополя, захваченныйправоверными и обращенный в мечеть, как знак полной победы торжества ислама.

Рядом послышался потрясенный шепот Мустафы:

– Какая огромная!..

– Собаки неверные, – ответил шепотом Гасан. –В эту церковь никто не ходит… почти не ходит. А нашему мулле приходитсясовершать богослужения на улице и во дворах!

Они закладывали взрывчатку некоторое время молча, Ибрагимпрошептал:

– Если власти Германии уважают своих граждан, а курды итурки – тоже ее граждане, то церковь обязаны передать мусульманам…

Гасан прошептал:

– Мы поможем властям решить этот вопрос!

Он коротко и зло рассмеялся.

Утром на площади уже шумела и волновалась огромная толпа,треть из собравшихся – корреспонденты и операторы с громоздкими телекамерами.Из переулка показался блистающий подобно солнцу белый лимузин, длинный, какподводная лодка. Над ним трепыхались разноцветные шарики, огромныеискусственные розы, каждая в двести евро, вились по воздуху голубые и красныеленты.

Ганс Мюллерман с родителями, немногочисленной родней идрузьями уже ждал на ступеньках храма. При виде лимузина родственники захлопалив ладоши, Ганс Мюллерман кисло улыбнулся, а его отец нехотя приложил пальцыправой руки к ладони левой, что означало вынужденное одобрение.

Лимузин остановился прямо перед кирхой, в трех шагах отступеней. Свидетели отворили дверцу, одновременно оттесняя толпу с фото– ителекамерами, из машины поднялся сам красавец Иохим Мандель, геройкинобоевиков, где он неизменно играл супергероя, пачками побивавшего русскуюмафию, русских взбесившихся генералов, русских ученых, русских агентов и вообщевсе русское. Вообще-то сперва их брак планировался в центральной церкви Берлинаили в Кельнском соборе, но туда стянулись фашиствующие молодчики с плакатами «Долойпидораса!», «Пидорас – не человек!», и, сколько им ни доказывали, что Мюллермани Мандель не педерасты, а геи, что значит в расшифровке «Такие же, как и вы»,но из разъяренной таким гнусным оскорблением толпы полетели не только огрызкияблок, но и булыжники.

Пришлось сделать хитрый ход, к Кельнскому соборудоговорились направить другой белый лимузин со всеми атрибутами молодоженов, авенчание и совершение святого таинства брака провести в этой незаметной кирхе,куда прихожане заглядывают все реже и реже из-за опасного соседства с быстрорастущим и бурлящим, как кипящий котел, мусульманским кварталом.

– Как дознались? – буркнул Мюллерман. –Привет, дорогой…

Мандель сладко улыбнулся:

– Дорогой, а ты не проговорился?..

– Нет…

– Точно?

Мюллерман опустил накрашенные глаза:

– Только своим близким. Да теперь уже не страшно, чтодознаются! Успеем зарегистрировать наш брак, прежде чем из Кельна прибудут этифашиствующие молодчики…

Он хотел обнять Манделя, но отец Манделя встал между ними,усы сердито топорщились.

– Нет-нет! До совершения святого таинства брака –нельзя!

Он старался говорить шутливо, на них уставились десяткителекамер, но голос срывался, а в глазах сверкала бессильная ярость. Они в своевремя совершали сексуальную революцию, ломали устои морали, высмеивали старыепережитки, но чтоб докатиться дотакого?.. Да, в поисках запретного плода инойраз баловались и друг с другом, это революционно, грандиозно, круто, но нельзяже доходить до такого… до такого, чтобы мужчину с мужчиной венчать в церкви?

Оказывается, можно. Его единственный сын, на котороговозлагал столько надежд, оказался этим самым, которого пользуют, как женщину, ихотя эти люди теперь со всеми правами, однако же за спиной посмеиваются,спрашивают друг друга: правда ли, что у гомосексуалистов дети какие-тоговнистые, лечат ли гомеопатией от гомосексуализма, правда ли, чтопрофессиАнальное заболевание – геЙморрой, и вот теперь апофеоз: по толпе пошлазагадка: что такое «два кольца, два конца»? Ответ: свадьба гомосексуалистов…

Вряд ли удастся так же элегантно отшутиться, как сказалвице-канцлер страны на обвинения со стороны фашистов в скотоложестве и прочихизвращениях: скотоложество, гомосексуализм, лесбиянство, садизм, мазохизм – неизвращения, а извращений всего два – хоккей на траве и балет на льду.

Шутка так понравилась, что даже непримиримые простили емуто, что подставляет зад своему догу, а на собственной конюшне – орловскимрысакам, в конце концов, это увлечение распространилось по всей Германии, иесли уж бить, то самых скучных, а остроумных – в последнюю очередь.

Народ все валил и валил в церковь, наконец она заполниласьдо отказа, опоздавшие стоят у дверей и, поднявшись на цыпочки, смотрят навенчание знаменитостей. Счастливые тележурналисты, что успели сюда раньшеколлег, дежурящих возле Кельнского собора, ведут передачу вживую черезспутники, фотокорреспонденты щелкают затворами, толкаются, занимают местаповыгоднее для съемки.

Те, кто остался на улице, услышали, как чуть-чуть дрогнулаземля. Затем прогремел жуткий грохот, из широко распахнутых церковных вратвырвался клуб странно сиреневого дыма. Всех, кто стоял там, смело, словнотараканов веником. Их катило вниз по ступенькам, а потом еще и по площади. Изворот дым повалил сильнее, уже сизый, наконец превратился в удушливо черный.

На площади раздались крики ужаса. Из дыма выскочил человек,оступился на ступеньках и покатился вниз. К нему бросились на помощь, из церквивыбегали еще и еще. Минут через пять примчалась машина «Скорой помощи», тут жевызвали еще, пострадавших укладывали на носилки и увозили. Вскоре возле церквисобралось около десятка машин, санитары ныряли в дым, вытаскивали, чихая икашляя, пострадавших. Некоторые обливались кровью.

Гасан и вожак местной дружины боевиков Абдулла наблюдали скрыш домов в бинокли. Отчетливо видно, как последними выносили людей, что неподавали признаков жизни. Абдулла проговорил с облегченным вздохом:

– Я уж побаивался, что церковь обрушится…

– Обижаешь, – ответил Гасан.

– Непросто рассчитать, – сказал Абдулла. –Этой церкви триста лет.

– Тогдашние гяуры надежно строили, – заметилГасан. – Это сейчас возводят чуть ли не из картона.

– Ты молодец, – сказал Абдулла. – Я доложу отебе в центр. Теперь гяуры вынуждены будут отдать ее нам под мечеть!