большое сочувствие и… в доказательство своей заинтересованности… может обеспечить перспективному молодому человеку хорошее место.

— Смею заметить, что вы нарушили закон.

— Какой закон?

— Такой, — резко ответил он. — Такие связи порочат достоинство работника прокуратуры и…

— Ты как ребенок, Берти, — устало сказала Лина. — Тебе помогли, ты должен быть благодарен за это. Ты не должен отступать от партии. Нужно, чтобы в партии знали, что ты на нашей стороне, что ты сможешь помочь нашим, если возникнет необходимость. Мы все рассчитываем, что ты хорошо себя покажешь.

— Эм… ты считаешь, у меня не может быть своего мнения?

— Конечно, может быть, — ответила она. — Но я не понимаю. Я не буду говорить тебе о кризисе. Но и ты — моя семья. Ты мой сын. Красивый и умный мальчик, уже мужчина. Я хочу позаботиться о тебе.

— Ты пытаешься заболтать меня, чтобы я не беспокоил тебя своими упреками.

— Зачем мне тебя забалтывать, если ты согласился? Ты приехал к нам… значит, ты понимаешь, как это важно. Нас с отцом не будет — но будете вы, ты и Мисмис. Все останется вам. Мы умрем, но вы, вы — на вас вся надежда. Я… виновата, — это признание давалось ей тяжело, — виновата, как мать, я не смогла дать тебе любви, не смогла защитить тебя… от этого ужасного мира. Дай мне искупить это! Берти… Я хочу умереть спокойно! Ты хотел учиться, работать, хотел себе должность — ну, получишь ты ее! Ты за этим шел учиться, за этой мечтой. Возьми — нам ничего тебе не жалко! Потом ты поймешь, потом… вне этой партии нет будущего. Красивый, такой сильный мальчик, ты и не такое вытянешь! Вы будете жить, ты и Мисмис. Мисмис вот-вот выйдет замуж, потом и ты женишься, у вас появятся дети, они будут жить за вами, они должны жить, вы все должны жить!

— Боже, какой фатализм! — воскликнул Альберт.

Слова ее странно на него действовали: он словно чувствовал их правоту, но не мог с ними смириться. От мысли, что ничего не изменить, путь намечен и должен быть закончен, — от этой мысли ему стало не по себе.

— Мисмис решилась все-таки выйти замуж?

— К счастью, твой кузен благополучно убрался. Тебе нужно с ним познакомиться, с этим юношей, Германом. Он так трогательно влюблен в нее, так ухаживает за ней… Нет, Берти, ей нужно. Я же тебе никого не навязываю?

— Этого не хватало, — ответил он.

С удивлением он узнал, что Мисмис, только закончив гимназию, устроилась в партийную газету машинисткой. Чтобы Мисмис работала — это было нечто невероятное. И вся она была незнакомая Мисмис — перестала капризничать, уже не заливалась слезами при малейшей обиде и голос повышать прекратила, а нынче передавала ему обессиленную томность, которую Альберт находил смешной. Чтобы выглядеть модно, она остригла темные косы и остатки от них красиво укладывала «солнышком» вокруг головы; обзавелась привычкой краситься, выходя из дома по любому поводу; из ателье привезла с десяток костюмов и длинные вечерние платья (подарки ее жениха), а так как носить весь богатый гардероб было негде, перед сном примеряла новую одежду и вырабатывала заодно характерную походку манекенщиц.

Почему разладились ее отношения с кузеном Альбрехтом, Альберт спросил ее однажды, но Мисмис на то промолчала с выражением тайны, кажется, и без свойственной ей наигранности.

— Ты прогнала кузена Альбрехта? — опять пристал к сестре Альберт, чувствуя, что за молчанием ее что-то кроется. — Зачем?

— Не прогоняла я его, — ответила Марта с оскорбленными складками у губ. — Он сам не захотел жить ни у нас, ни в редакции. Что я, обязана была его удерживать?

— Из-за чего вы поссорились?

— А тебе-то что, Бертель? Отстань от меня!

— А он скажет?

— Он не скажет, — заявила Мисмис и покраснела. — Что ты ко мне пристал: «Почему, почему, почему вы поссорились?». Я его знать больше не хочу! Его не существует для меня! И все равно мне, как он ко мне относится и что обо мне думает. Между нами все кончено, больше и быть ничего не может! Я замуж выхожу!

— Боже мой, какая драма!.. Он не хочет с тобой помириться?

— Нет, — резко ответила она, от чего могло показаться: она обижается, что с ней не хотят мириться.

На самом деле, кузен Альбрехт приходил домой к ним — якобы за тем, чтобы узнать о самочувствии дяди, — но с Мисмис поговорить не мог: она либо работала, либо, в выходной день, спешила уйти гулять, обменявшись с ним несколькими приветственными словами.

Нынешний кузен Альбрехт был строен, бледен, а по характеру собран и чуточку зол, с примесью северной холодности. Он красиво носил любую одежду, от штатской до партийной, и благодаря осанке производил сильное впечатление. На фоне его терялся старший Альберт, похожий лицом, но несколько расхлябанный и сутулый. Зайдя к Мисмис, но ее снова не застав, кузен Альбрехт присел близ Альберта, который работал в гостиной, обложившись книгами и папками. Альберт взглянул на него, а Альбрехт скороговоркой сказал:

— Жаль, что Мисмис нет. Чем ты занимаешься? Как учеба? У тебя сейчас гражданка или уголовка?

— Что?.. А-а-а…

— Ты от партии не отступаешь?

— Что?.. — отвлекаясь от работы, спросил Альберт. — Что тебе? Мисмис нет.

— Я знаю, что ее нет. Не хочешь рассказать о работе?

— Тебя что, подослали, чтобы у меня все выспросить?

— Зачем? Мне интересно.

— Ну, меня все ненавидят!

— Ты себя плохо показал? Знаний не хватает?

— Да, мне тяжело, — зло ответил Альберт. — Я банально не успеваю!.. Но знаешь, что самое ужасное?

— Плохой кофе на рабочем месте? — попытался пошутить Альбрехт.

— Я там один такой! Пришел мальчик со связями… и они считают, что я связан с партией! Да-да, я знаю, что они говорят обо мне! Что у меня не талант, а партия, а я ничто, сам по себе пустое место!

Со злости он отшвырнул лежавшие близ него книги. Кузен Альбрехт помолчал с лицом, на котором пытался изобразить искреннее сочувствие, — но затем спросил:

— Ты часто видишь сестру?

— Я? Марту?.. Нет. Я ухожу в семь, а прихожу в одиннадцать. В выходные, как сегодня. Вы с ней поцапались из-за чего-то?

— Ты любопытный, Берти.

— Любопытный, — согласился Альберт.

— Своей личной жизни нет.

— Верное утверждение. Так что?

— Ничего, — не желая отвечать, сказал кузен Альбрехт. — Она первая начала. В чем я виноват?.. Я ничего такого не сказал… а она… Она замуж собирается. Вот и отлично! Что я, не смогу без нее? Это она без меня не сможет! Дура! Скажи ей это!

— Ты уходишь?

— Ухожу. Не собираюсь тут сидеть