милях от главного римского лагеря, стоявшего напротив Гераклейских ворот. Эти холмы были им хорошо знакомы, как и вся местность вокруг города, которую они вдоль и поперек изъездили верхом еще минувшей осенью.

Думноригу Мемнон дал особое задание:

– Возьмешь с собой всех раненых. Сначала иди горными проходами вместе с отрядом Багиена. Потом продолжишь путь на запад. Найди удобное место в области Энтеллы или Галикий. Постарайся там затаиться. Рабы тамошних имений горячо нам сочувствуют. Они должны оказать вам поддержку, будут доставлять провиант, а раненых передадут заботам женщин. Во всем остальном действуй по обстоятельствам.

Отряды Сатира, Багиена и Думнорига за ночь прошли более шести римских миль по глухим местам, заросшим кустарником. Сатир и две с половиной тысячи его воинов заняли небольшой холм с обрывистыми склонами между двумя дорогами, соединявшими Триокалу с Термами Селинунта и Гераклеей. Отряд Багиена, насчитывавший около трех тысяч бойцов, продвинулся немного дальше по тесному ущелью и расположился на соседнем холме, удобном для обороны. Бойцы прямо с похода стали его укреплять, хотя еще было темно. Думнориг со своими полутора тысячами воинов и повозками с лежавшими на них двумя тысячами раненых пошли дальше на запад. Им предстоял более далекий путь в область Энтеллы, где они надеялись укрыться.

Мемнон, Астианакс и Алгальс с двумя тысячами воинов пошли правым берегом Аллары вверх по ее течению, затем повернули на запад, в сторону Триокалы, и, обойдя ее с востока, к рассвету добрались до возвышенного места примерно в двух милях от города. Отсюда местность просматривалась до самых Скиртейских ворот. Можно было разглядеть несколько укрепленных римских застав, соединенных между собой промежуточными валами и рвами. Эти укрепления опоясывали Триокалу с севера.

Здесь Мемнон приказал строить лагерь. Все командиры не только торопили и подгоняли своих бойцов, но и сами брались за дерновины и заступы. Нужно было успеть обнести лагерь валом и окопами, пока римляне не обнаружили их присутствие.

На римских заставах не скоро их заметили. Только ближе к полудню, когда восставшие вырубили добрую треть находившейся поблизости рощи, чтобы изготовить необходимое количество жердей и бревен для частокола, появились отряды критских лучников и фессалийских пращников. Навстречу им Мемнон послал около трехсот бойцов, вооруженных дротиками и мечами. Прикрываясь щитами от неприятельских стрел и метательных снарядов, они бегом бросились на врага и заставили его поспешно отступить. До самого вечера римляне не пытались больше беспокоить строителей лагеря, которым удалось обнести его рвами и палисадами.

Вентидий и Клуторий, за ночь переправившие свои когорты на левый берег Аллары и двинувшие их скорым маршем к лагерю мятежников, нашли его пустым. Там еще дымились костры. Трибуны потеряли полдня на поиски противника. Они даже не предполагали, что он мог двинуться прямо к Триокале. Оба римских командира были уверены, что беглые рабы ушли на восток, чтобы укрыться в горах. Но вскоре к ним явился гонец от самого Лукулла. Он сообщил, что враг обнаружил себя к югу и к северу от Триокалы.

Против этих трех крупных отрядов, оказавшихся у него в тылу, Лукуллу пришлось дополнительно выделить из войск, окружавших Триокалу, около трех тысяч италийцев и сицилийцев, распределив их между Вентидием, Клуторием и еще одним военным трибуном – пятидесятилетним Гаем Барбием, старым солдатом, участником многих походов и сражений.

Появление под Триокалой такого большого числа мятежников было для Лукулла более чем неприятным событием. Отныне его армия, насчитывавшая двадцать пять тысяч человек, имела дело почти с двадцатью четырьмя тысячами войск противника. Следовало ожидать, что осажденные, узнав о подходе отрядов Мемнона, воспрянут духом и активизируют свои действия. Хотя на помощь римлянам отовсюду двигались вспомогательные отряды сицилийцев, не все они теперь благополучно добирались до преторских войск, окружавших Триокалу. Им зачастую преграждали путь повстанцы из трех укрепленных лагерей, находившихся в тылу у римлян. Они почти ежедневно делали вылазки и устраивали засады на дорогах. До конца лета несколько отрядов, двигавшихся к Триокале от Мазары, Иет и Мерганы подверглись неожиданным нападениям и были рассеяны.

Мемнон, разбивший когорты Клептия и Варгунтея под Аместратом и Леонтинами, представлялся теперь Лукуллу самым опасным из всех вождей восстания. Трифона и Афиниона он уже не брал в расчет, так как не сомневался, что Триокала падет в течение нескольких месяцев.

Его уверенность подкрепляли получаемые из Триокалы сообщения Деметрия, сумевшего затаиться там с двумя десятками своих людей. От него претор узнал, что Сальвий Трифон серьезно заболел, а в рядах мятежников царят неуверенность и страх, которые не в силах преодолеть звездные пророчества Афиниона, возвещающего о скорой погибели Рима и торжества справедливости на земле.

Связь с претором Деметрий осуществлял нехитрым способом при помощи стрел, к которым привязывались листки пергамента с донесениями о положении дел в осажденном городе. Деметрий еще раньше, когда Лукулл еще был под Скиртеей, отправил к нему своего человека с сообщением, что будет лично пускать такие стрелы с башен со стороны Гераклейских ворот к подножию крепостного вала. Его маленький отряд часто нес охранную службу у этих ворот и на самих башнях. Стрелы с записками потом находили на валу специально посылаемые туда претором люди.

В своих донесениях отпущенник сообщал, что в ближайшее время он ничем не может помочь осаждающим, так как охрана стен ведется самым тщательным образом: к сторожевой службе и днем, и особенно ночью привлекаются все мятежники без исключения. Разделенные на три части, они сменяют друг друга через каждые четыре дня. Деметрий предупредил, что запасов зерна в Триокале хватит еще надолго, потому что Трифон и Афинион заблаговременно свезли в город весь зимний урожай, собранный рабами в западных областях острова. Вместе с тем Деметрий заверил претора, что он уже составил план овладения Триокалой и для его осуществления необходим лишь благоприятный случай. Лукуллу оставалось лишь досадовать, что у него нет обратной связи со своими лазутчиками. Надежда была только на них. Он даже во сне видел, как с их помощью его солдаты овладевают крепостными стенами и врываются в осажденный город.

Однако время шло, а лазутчики Лукулла медлили. Раздраженный претор объяснял это их трусостью. Но он был к ним несправедлив. Деметрий и его люди ничего не могли поделать: сторожевая служба неслась восставшими безукоризненно, сам Афинион не спал ночами, обходя посты, расставленные на стенах и башнях. Только поздней осенью к Лукуллу, наконец, явился посланец от Деметрия…

На исходе метагитниона (в середине сентября) Багиен, хорошо укрепленный лагерь которого стоял напротив одной из застав военного трибуна Клутория, сделал вылазку с отрядом отборных воинов и после короткого боя выбил врага из этого укрепления.

Багиен, воодушевленный успехом, со всеми силами бросился на самого Клутория, который располагал полутора тысячами марруцинов, засевших в укрепленном лагере.

Клуторий решил воспользоваться самонадеянностью врага и, послав гонцов за подкреплениями на соседние заставы, вывел из своего лагеря всех своих солдат, построив их в боевой порядок. Он рассчитывал, завязав сражение с плохо вооруженной и неорганизованной толпой беглых рабов, дать возможность подоспевшим отрядам нескольких застав ударить по врагу с флангов и с тыла.

Но еще до того, как к нему на помощь подошли подкрепления, марруцины, подвергшиеся яростной атаке восставших и не выдержавшие их бешеного натиска, дрогнули и обратились в паническое бегство, во время которого был убит и сам Клуторий.

Вражеский лагерь воины Багиена захватили с ходу и, не останавливаясь в нем, погнали бегущих дальше, в сторону лагеря военного трибуна Вентидия, осаждавшего холм, на котором укрепился Сатир со своими двумя с половиной тысячами воинов.

Багиен вел преследование врага всеми имеющимися у него силами. В этот момент галл не думал о том, что очень скоро его рассыпавшимся в беспорядке бойцам придется иметь дело со свежими силами из соседнего римского лагеря. Но Багиен был в полной уверенности, что Сатир быстро сообразит прийти к нему на помощь.

Между тем марруцины, побросавшие оружие и бегущие налегке, далеко оторвались от преследователей и прибежали в лагерь Вентидия, который, увидев, что мятежники