рассказать о себе и о сути деятельности PPA, но полного успеха не достиг. Боюсь, что я был не до конца честен и не раскрыл всех своих источников. Вдруг меня осенило, что было бы неплохо завтра увязаться с канадцами и разок поучаствовать в обычном бою. Идея тут же меня захватила, и я предложил провести полк через горы в деревню сверху, так сказать, с черного хода, поскольку парадный (главную дорогу) штурмовать бесполезно: там нас встретят взорванный мост и пулеметные гнезда в узкой теснине.

– Отсюда, – я показал маршрут на плане.

Полковник сомневался, но, как человек решительный, сказал:

– Хорошо, ведите, но сначала поедем по главной дороге. Если мост взорвут, то посмотрим.

Следующим утром, к сожалению, мы опоздали к месту сбора на пять минут и не могли нагнать головные машины, пока колонна не остановилась на последнем повороте перед тесниной. Мы поравнялись с броневиком полковника, и командир с улыбкой сказал:

– А, вот и вы. Вставайте за первым взводом роты «B». Они пойдут первыми.

И мы устремились вперед, один за другим, по узкой дороге. Чем дальше мы продвигались, тем глубже становилась теснина. Проехав триста метров, мы остановились – немецкие пулеметы в кустах на высоком левом берегу, там, где их обозначил инженер, ударили по колонне. Кэмерон оглядел крутой склон и, вычислив одну из позиций по сбитым вражеским огнем веткам, аккуратно навел на нее свой пулемет Браунинга и методично дал несколько очередей. Я поставил задачи другим джипам и добрался до передового броневика, который, естественно, остановился на крутом берегу перед взорванным мостом. Связавшись по рации с хвостом колонны, мы получили приказ отступать. Я вернулся к своему джипу и стал ждать, пока сзади рассосется пробка. Броневики неуклюже разворачивались на узкой дороге. Их пушки BSA невозможно было задрать достаточно высоко, чтобы бить по вражеским позициям, поэтому ответный огонь они вели из слабеньких пулеметов Bren, которые к тому же крепились на башнях, поэтому их стрелки были защищены не лучше, чем мы в джипах. В небесной синеве вдруг появились три американских истребителя, мы с интересом наблюдали за их пируэтами. Неожиданно они спикировали прямо на нас и прошили колонну очередями. На переднем броневике упал раненный в бедро боец. Товарищи сняли его с башни и потащили в дренажную трубу под дорогой. Кэмерон указал на самолеты, потом на свой пулемет и спросил:

– Как вернутся, мы?..

Я кивнул и передал указания по цепочке. Самолеты пошли на второй заход, и мы открыли по ним огонь трассерами, в десять орудий сразу. Они тут же скрылись и больше нас не беспокоили.

Немцы переключили внимание с передовых броневиков на наши джипы, вокруг свистели пули и разлеталась выбитая выстрелами скальная крошка. У Кэмерона заклинило пулемет: он дернул затвор, снова нажал на гашетку и, когда ничего не произошло, не стал пытаться снова, а как ни в чем не бывало взялся за починку механизма. Он неторопливо работал под плотным огнем с веселой улыбочкой, насвистывая один из своих диких шотландских мотивов, педантично выкладывал на капот деталь за деталью, а вверх даже не глядел. Грубое румяное лицо не выражало ни малейшей озабоченности. В дренажной трубе стонал человек – спустившись к нему, я увидел, что он истекает кровью. Я принес из своего джипа аптечку.

– Вы сделаете ему укол, сэр? – произнес чей-то голос.

Я с удивлением обернулся, поскольку совершенно отвык, чтобы меня так называли (мои бойцы обращались ко мне «Попски» или «Шкипер»). На обочине, уставившись на меня, сидели двое канадцев.

– Недурная идея, – ответил я и вколол раненому две инъекции морфия.

Кэмерон перебрал пулемет, проверил его и поднял голову в поисках цели. В прошлом он охотился на оленей и ловко подмечал мелкие детали. На этот раз он разглядел второе пулеметное гнездо, выше и правее первого. Судя по всему, еще одна очередь Кэмерона достигла цели, потому что больше по нам не стреляли.

Тем временем сзади рассосалась пробка. Сандерс развернул свой джип и дал газу, мы последовали за ним к штабу роты, который располагался на перекрестке в полутора километрах позади. Отсюда дорога, о которой я говорил с самого начала, вела через виноградники по склону и за косогором выходила на шоссе, по которому можно было попасть в Альберону с тыла. Судя по плану инженера, там, в углу кладбища, находилась мелкокалиберная противотанковая пушка, но оставалось пространство для маневра.

Я спросил у командира роты, сопроводит ли кто-то наши джипы; он выделил четыре разведывательные машины, и мы выдвинулись. Мы рванули прямо в гору, так что по пути пришлось останавливаться, чтобы остудить двигатели. Тут более медленные разведывательные машины обогнали нас, и я удивился, как резво они взбираются наверх. С их помощью мы преодолели подъем, взяли кладбище в клещи и подавили позицию, прежде чем пушка сделала хоть один выстрел. Затем помчались к деревне, которая теперь лежала перед нами как на ладони. Увидев, что мы зашли им в тыл, немцы бросили позиции и бежали, оставалось только их окружить. Вскоре, поднимая клубы пыли, тем же путем, что и мы с разведывательными машинами, подъехала вся рота, и битва за Альберону завершилась. Мы обошлись без потерь, не считая пробоин от пуль в джипах – экипажи хвастались друг перед другом, у кого больше.

Лагерь мы разбили на кладбище: высокая стена и ворота позволяли создать здесь надежную оборонительную позицию, а я устроил себе роскошную постель на мраморной плите в одном из склепов.

Однако, прежде чем отправиться спать, мы вновь доехали до городка, улицы которого заполонили ликующие жители. Кадастровый инженер был всеобщим героем, и я публично провозгласил его освободителем Альбероны. Все закончилось ровно так, как и должно было, – шумным застольем, масштаб которого поразил канадских офицеров.

Рано утром на следующий день мы через горы двинулись к Сан-Бартоломео-ин-Гальдо. Накануне вечером мне удалось дозвониться до местного телефониста, который сообщил, что в городе еще остаются немногочисленные немцы, но в основном они отступают через долину; он отметил, что там движутся танки. Трава стала скользкой от дождя, и на спуске из города машины шли юзом. Мы обменялись несколькими очередями с немцами, а ночь провели на скотобойне. Пеший дозор отправился в долину, чтобы разузнать про танки. Выяснилось, что вся эта бронетехника тоже относится к 16-й танковой дивизии. Я тщательно указал в донесении ее количество и опознавательные знаки. С утра по нам открыла огонь немецкая полевая артиллерия.

Получив от Боба Юнни сообщение, что он свою задачу выполнил и ожидает нового задания, я позвал