Так неслись минут двадцать, затем машина быстро перебраласьв правый ряд, притормозила и остановилась у самой бровки. Мужчины на тротуареоглянулись и тут же оказались внутри машины, словно просочились сквозь запертыедверцы. Один сел впереди, второй опустился на сиденье рядом со мной, сказалпрофессионально дружески, отчего на меня повеяло Лубянкой:

– Мой заместитель вчера разговаривал с вами, он и должен былвойти в контакт, но я решился удостовериться сам. Меня зовут НиколайВасильевич, у меня такая же разношерстная организация, как у вас.

Я помолчал, еще не определившись, как с ним держаться.Он сидит рядом, но в лимузине просторно, между нами дистанция, я вижу краемглаза, как серебрятся коротко стриженные волосы, даже поблескивают, словнометаллические иглы, острые и опасные. Этот директор ФСБ, фамилия его Конецпольский,выглядит острым и неприступным, словно вместе с ним вошло окружающее егосиловое поле, не позволяющее не то что прикасаться к нему, но даже садитьсяслишком близко.

По его прямой спине можно бы принять за балеруна, если бы спервого взгляда я не уловил: люди с таким лицом и глазами цвета обнаженногоножа никогда не снизойдут до танцев, это кадровая армия, да не просто армия, анастоящая, ее ядро, такими раньше были кавалергарды, у них и выправка на всюжизнь, и манеры, и осанка, такого человека выдает даже взгляд и отрывистаяупругая речь.

В то же время по его сухощавому суровому лицу видно,что этот человек много повидал, много пережил, много испытал.

– Моя называется партией, – сказал я наконец, – аваша… иначе.

– Верно, – согласился он. – А служба наша втом, чтобы граждане нашей страны чувствовали себя в ней в безопасности. Не такли?

– Нет, – сказал я.

– А как, по-вашему?

– Чтобы граждане нашей страны чувствовали себя вбезопасности. Можно сократить ненужные слова еще больше: чтобы граждане чувствовалисебя в безопасности.

Он подумал, кивнул.

– Да, в идеале это так. Как с прекрасным лозунгом насчетподставления левой щеки. Все понимают, да никто ему не следует. Жизнь, увы,заставляет думать в первую очередь о сегодняшнем дне. А сегодня выглядиттак, что вы можете одержать победу на выборах. К вам уже присматриваются нетолько наши деятели, но и зарубежные. Я имею данные, что с вами ужевступали в контакт представители… других правительств.

– Даже не разведок? – уточнил я.

– Те не в счет, – ответил он серьезно. – Но к вампроявили интерес и главы государств. Вы же сами понимаете, ваша программа впервый день прозвучала, как курьез, потом – как похоронный набат. Дажекогда все заговорили в печати и на кухнях, все равно не представляли, во чтовыльется! Еще и потому, что такое прозвучало не в какой-нибудь Англии, что итак почти один из штатов, а здесь, в России! Где только что строили коммунизмдля всего мира, где только свою дорогу полагали верной. А еще мало того,что сама по себе идея дикая, сногсшибающая, но что исходит от вас, лидерарусских националистов, – вообще ни в одни ворота! Такое может быть тольков России. Сейчас уже не только Россия бурлит, весь мир замер в нетерпении, ждетнаших выборов. Раньше с таким интересом весь мир следил за выборами в Штатах, асейчас вся Америка следит за тем, кого выберут в России. А нас, силовыеструктуры, вообще трясет, как при землетрясении. Для кого-то, как вы понимаете,ваше избрание означает попросту могильную плиту.

Он сказал спокойно, но я ощутил, что только сейчас подошли косновному вопросу. Машина идет по Пятницкой, до нашего офиса по дуге минутпятнадцать, а с учетом пробок и все полчаса, успеем обсудить основные моменты.

– Напрасно, – ответил я. – Не представляю, длякого может быть плохо, а то и могильно, если вольемся в Соединенные Штаты. Длякого? От этого плохо только самим Штатам, там на приличное время понизитсяобщий уровень жизни! Да и вообще начнутся некоторые болезненные подвижки.А вот россиянам – в кайф. Тем более – умным, энергичным,знающим, работящим.

– А Штаты примут? – поинтересовался он чересчурлегким тоном.

– Да, – ответил я как можно тверже. – Ихпатриотизм настоящий, вы же знаете, в отличие от нашего декларативного. Эторусские ради России даже пальчик не прищемят, только болтать горазды, а рядовыеамериканцы легко пойдут на снижение жизненного уровня в обмен на присоединениетаких громадных территорий и такого количества народа, что автоматическизакрепляет за их страной статус сверхдержавы на все времена. Они понимают, чточерез пять-десять лет эти природные богатства востребуются и обеспечатзападную – именно западную! – цивилизацию всем необходимым длябогатства, процветания и выхода к звездам.

Он слушал внимательно, следил за моим лицом. Я несомневался, что разговор еще и записывается, чтобы потом, тайком отконтролирующих работу ФСБ людей президента проанализировать, проверить напрограммах, умеющих вроде бы отличить правду от брехни.

– Это вам так сказали?

Я замялся на миг, ответил после паузы:

– Не конкретно этими словами. Но мы умеем многое даватьпонять, не произнося опасных или даже просто обязывающих слов, не так ли?

Он нехотя кивнул.

– Да, верно. Если придете к власти, как намереваетесьпоступить с силовыми структурами?

– Никак, – ответил я. Пояснил: – Мое правительствов идеале должно просуществовать один день. Хотя такого не случится, процессперехода затянется, я пробуду президентом все это время, однако все закончитсятем, что Россия растворится в Штатах. Так зачем же мне что-то менять? Есликто-то захочет продолжать работу по обеспечению безопасности, думаю, он в ней иостанется. Смешно полагать, что ФБР вот так сразу возьмется наводить порядок вРоссии. А если кто-то не захочет признавать верховную власть американцев иглавенство ЦРУ и ФБР над ФСБ, тот наверняка сумеет за это время утянуть изказны несколько миллиардов долларов, у нас ведь не рубли, а уже доллары,организовать свое дело, чтобы исчезновение границ между Россией и Америкойтолько подняло бизнес на новую высоту!

Он подумал, посмотрел в окно. Терещенко и второй, что сел вмашину одновременно с фээсбэшником, за время разговора не только не проронилини слова, но даже не шевельнулись, только у Сергея руки двигаются, он вертитбаранку, машина проскальзывает в щели, иногда выскакивает на тротуар,фээсбэшник сказал коротко:

– Перед светофором остановишь.

Мне показалось, что красный зажегся чересчур рано, потомвспомнил про эти новомодные переключатели светофоров, в Штатах они стоятпятьсот долларов, а у нас на Митинском рынке – двести рублей, машинапослушно остановилась, фээсбэшник сказал коротко:

– До свидания, спасибо за интересную беседу. Не удивляйтесь,с вами хотят поговорить еще министр обороны и министр внутренних дел.

В следующие два дня точно так же ко мне в машину подселчеловек, которого я тоже много раз видел на экранах: Иван Ратник, министрвнутренних дел.