– Ладно, – ответил я наконец. – Что уж добиватьлежачих? Проявим снисходительность. Как бы там ни пыжились, все козыри у нас.Пусть приезжает. Только угощения никакого, даже кофе. Хрен с нею, свежливостью! Я его не приглашал. И галстук сниму.

Лысенко сказал услужливо:

– Я притащу кресло с протертой спинкой.

– Тогда уж с гвоздем, – сказала Юлия саркастически.

Лысенко юмора не понял, обрадовался:

– Прекрасно, я такое у Бронштейна видел!.. Сам брюки тампорвал. Пойду сейчас принесу…

Он ушел, Юлия спросила, вскинув брови:

– Он это серьезно?

– У него с юмором не очень, – пояснил я, – тыже знаешь, он даже над анекдотами не ржет.

Она вздохнула:

– Господи, до чего же вы, мужчины… Когда повзросле­ете?

– Тогда прогресс остановится, – сообщил я. –И еще, Юлия, подержи его минут пять хотя бы. А лучше – десять.У меня совещание.

– А когда он увидит, что у вас в кабинете никого?

– Вот пусть и увидит.

Машина премьера прибыла в четыре часа, на входе в офис сразуже столкновение: с премьером попыталась пройти целая шобла советников ителохранителей, но наши стражи остановили всех, а когда те заартачились, на нихвзглянули обнаженные стволы. И по глазам охраны было видно, что применятне задумываясь, только дайте им малейший шанс. Здесь всего лишь премьер, а ониохраняют человека, круто меняющего всю земную цивилизацию.

Раздраженный премьер вынужден был в одиночку преодолеть весьпуть до приемной, где Юлия, любезно улыбаясь, попросила подождать, у шефаделовое совещание. Премьер вскипел, налился краской, уже набрал в могучую грудьвоздуха… но вспомнил, что он не у себя во владениях, а у нас все еще правовоедемократическое государство, здесь он на виду, наезды не пройдут, смирился исел ждать.

Юлия жалела его отчаянно, все-таки красавец мужчина, манерыбезукоризненные, костюм сидит, как собственная кожа, выбрит и подстрижен,галстук в тон носкам и манжетам, выждала не больше трех минут, робкопоинтересовалась у меня по телефону, нельзя ли насчет премьер-министра, япоколебался, надо бы подержать еще, вдруг да не прочувствовал, наконец сказалсо вздохом:

– Ладно, впусти.

Когда премьер вошел, сопровождаемый Юлией, я некоторое времясидел в кресле, глядя на них, затем встал, глядя на Юлию, сказалнейтрально-доброжелательно:

– Прошу вас, проходите, присаживайтесь. Вот сюда, а можете ивот сюда…

Оба кресла стоят, как по правилам этикета надлежит приниматьпосетителей ниже по рангу, с которыми не связывают никакие дружественныеотношения и не будут связывать.

Премьер пару долгих мгновений смотрел на меня из-под низкоопущенных бровей, изучал, будто ждал, что вот сейчас встану навытяжку, я стоялрасслабленный и чуточку скучающий, мол, ко мне всякие премьеры и президентыходят, как гуси стадами на водопой, вежливо улыбался, но так же улыбаются иофицианту, наконец сел, выбрав кресло ближе к краю стола, что по этикету вродебы создает доверительную атмосферу.

А вот фиг тебе, я сел в свое председательское кресло ислегка отодвинулся, четыре колесика бесшумно отъехали на какой-то там ангстрем.Ерунда, но важно показать, обозначить движение.

– Слушаю вас, – произнес я так же доброжелательно.Взгляд, который я бросил на часы, красноречиво показывал, что мне по фигу, чтоон премьер, через пять минут начнется трансляция футбола… или не футбола, новсе равно у меня есть поинтереснее дела, чем сидеть и смотреть на красавцамужчину.

Он уже держал себя в руках, заставил лицо раздвинуться вулыбке, особенно постарались губы, а у глаз появились так называемые добрыеморщинки.

– Я давно хотел познакомиться с вами, – произнесон дружелюбно, – но все что-то да мешало. Мы могли бы, конечно, раньше,если бы вы нашли время выбраться к нам в Кремль. У нас там многодиковинок, вы не были бы разочарованы.

Я вздохнул.

– На свете много диковин, все не пересмотришь.

– Вы такой нелюбопытный?

– Я вообще не любопытный, – подчеркнул я. –Любознательный – да, но и то в пределах, так сказать.

– А пределы, позвольте поинтересоваться… – сказалон осторожно.

Я покачал головой.

– Извините, зачем я вдруг да взял бы и раскрыл перед вамикарты? Нет уж, нет уж.

Он вздохнул, сильное волевое лицо как-то разом осунулось, толи премьер постарел за секунду, то ли так распустил лицевые мышцы, что сталоясно: немолод, держится на нервах да еще на старых добрых тренажерах, бегетрусцой, отжиманиях от пола. Жаль, это все не помогает в таких вот случаях,когда приходится самому ехать к кандидату в президенты, а их как собакнерезаных.

– Китай провел очередные военные учения, – сказал онвдруг. – Не знали? Плановые, о них сообщалось заранее, и не вблизи границ,тоже вроде бы нет повода волноваться. Однако эти военные учения участились, вних принимает участие все больше народу, прямо по экспоненте, а характер ученийтаков, что китайская армия не только защищается, как она делала на всех ученияхи о чем постоянно писали ее газеты, но и активно нападает.

Я кивнул.

– Это не новость. Все средства массовой информации сообщали.И даже вели репортажи с учений.

– Но впервые, – подчеркнул он, – состоялись учениясразу в трех регионах Китая! Также впервые в них участвовала практически всяармия. Этому тоже есть свое объяснение, но позвольте обратить ваше внимание напротяженность нашей границы с Китаем! Для ее охраны нам пришлось бы поставитьвсе население России, включая стариков и грудных детей, и то на границеостались бы щели. Где бы мы ни сосредоточили армию, китайские войска всегдамогут пройти в другом месте практически без боя.

Я снова кивнул.

– Знаю. Вы хотите сказать, что виноваты мы, националисты?

– Да, – отрезал он. – Уже дано указаниеГенеральному прокурору возбудить против вас дело.

Я ощутил смертельный холод, проговорил тихо:

– На каком основании?

Он ощутил мой страх, торжествующая улыбка коснулась красивовылепленных губ.

– Прокуратура предлог найдет. Особенно если приказ исходитот президента лично. Мы не дети, понимаем, верно?

– У вас ничего не выйдет, – ответил я, стараясь,чтобы голос не дрогнул. – Нельзя арестовывать кандидата в президенты… икак раз такого, у кого все шансы победить на выборах! Вы опоздали. Поезд ушел.

Он покачал головой, не соглашаясь, но тут же сменил тему:

– Кстати, президент очень заинтересовался вашимиорганизаторскими способностями. Я уполномочен предложить вам любой пост вправительстве.