Доктор Норт отправил за дверь всех интернов, кроме трех.Таким образом, у Мики и Ричарда оказалось достаточно места, чтобы стать вголовах кровати с противоположной стороны от ультразвукового аппарата. Я моглапротянуть им только одну руку, и ее взял Мика. Ричард удовлетворился тем, чтовзял меня за плечо, но – благослови его Господь – не стал по этому поводуспорить. Может быть, реалии взрослой жизни наконец-то до него дошли, и капризыпрекратятся. Можно на это надеяться.

Мне пришлось снять жакет, отчего на свет Божий явилсяпистолет в наплечной кобуре. Я закрепила ее запасным ремнем, который хранила уЖан-Клода, но уже на два ремня стало меньше, так что скоро придется посылатьНатэниела их закупать. Единственная женщина-интерн все поглядывала на пистолет,косилась то и дело, будто никогда не видела.

Ремень пришлось сдвинуть, нижнюю часть ремней расстегнуть,чтобы доктор мог спустить мне джинсы на бедра. Пистолет не остался на месте,когда я снова легла на кровать, и пришлось сдвигать его двумя руками. Наверное,можно было бы и одной, не отбирая руку у Мики, но мне хотелось ощущатьприкосновение пистолета. Единственная это у меня на тот момент была заменалюбимого одеяла или мягкой игрушки – если не считать Мики и Ричарда. Апоскольку оба они слегка были виноваты в том, что я во все это влипла, у менясмешанные были чувства насчет цепляться за кого-нибудь, кто хоть отдаленныйшанс имел оказаться причастным к моей беременности. Впервые я задумалась,действительно ли вазэктомия у ликантропа стопроцентно надежна.

– Будет немножко холодно, – предупредил докторНорт и размазал мне по животу какой-то прозрачный гель. Холодно было, но затоможно было мысли занять чем-то другим, что я и сделала.

– Мика сделал вазэктомию три года назад. Мы его нерассматривали как потенциального отца, но он ликантроп, и…

Доктор Норт перевел взгляд на Мику:

– Вам просто прижгли концы или поставили серебряныескобки?

– И то, и другое. Я полгода назад проделал анализ, ивсе оказалось чисто.

– Я слыхал об использовании серебряных скобок. Вамизвестно, что при таких вазэктомиях было отмечено два случая отравлениясеребром?

Мика покачал головой:

– Нет, я не знал.

– Вам стоит сделать анализ крови на уровень серебра,просто на всякий случай. – Доктор Норт посмотрел на меня с очень добрымлицом. Вполне профессионально. Потом взял в руки толстый кусок пластика.

– Вот этим я сейчас проведу по вашему животу. Больно небудет.

Я кивнула:

– Вы уже объяснили, как это работает, док. Давайтеделайте.

Он стал водить этой толстой палкой мне по коже, размазываяпри этом гель. Я смотрела на экранчик вроде маленького телевизора у него заспиной. Он тоже на этот экран поглядывал. Экран был серый, белый и черный, иразмытый. Если бы это был мой домашний телевизор, я бы позвонила в кабельнуюкомпанию и устроила им веселую жизнь. Доктору, очевидно, изображения на экранеговорили больше, чем мне, потому что он поглядывал на экран и передвигал свойжезл. Потом он просто стал двигать жезл, не отрывая взгляд от экрана.

– Вот черт! – сказал самый высокий интерн жуть дочего разочарованным голосом.

Норт даже не глянул на него, просто сказал:

– Вон отсюда.

– Но…

– Вон, я сказал.

Мой добрый доктор вдруг стал таким серьезным и зловещим,каким я не видела. У него была идеальная доброжелательная манера обращения спациентами, но сейчас до меня дошло, что пациентами она и ограничивается. Меняэто устраивало.

– А что случилось? – поинтересовался Ричард. Онперегнулся через меня, пытаясь расшифровать картинки.

– Что вы там видите, чего не вижу я? – спросила я.

– Ничего не случилось, мистер Зееман, – ответилдоктор Норт, не оборачиваясь. – А что я вижу? Ничего.

– Что значит – ничего? – спросил Мика, и впервые яуловила в его голосе нить напряжения. Железное самообладание дало едва заметнуютрещинку.

Норт повернулся ко мне, улыбаясь:

– Вы не беременны.

Я захлопала глазами:

– Но тест…

Он пожал плечами:

– Редкий, очень редкий ложноположительный результат.Анита, у вас ни один проведенный нами анализ не дал результатов в пределахнормы, отчего же нам удивляться, что домашний тест на беременность тожезапутался в вашей биохимии?

Я уставилась на него, еще не желая верить.

– Так это точно? Я не беременна?

Он покачал головой, приставил этот пластиковый наконечникмне к животу и очертил на удивление маленький кружок.

– Вот здесь было бы видно. Крошечный был бы комочек, нобыл бы виден, если бы существовал. Но его нет.

– Так откуда же положительный результат на синдромыВлада и Маугли?

– Точно не знаю, но готов предположить, что те жеэнзимы, которые ищет тест, присутствуют и дают положительный результат, если высами – ликантроп. Тест рассчитан на людей, а не на матерей, которые сами тожеликантропы.

– А откуда синдром Влада?

Это спросила женщина-интерн.

Он посмотрел на нее недовольно:

– Мы обсудим случай, когда ответим на вопросыпациентки, доктор Николс.

Она должным образом смутилась:

– Прошу прощения, сэр.

– Нет-нет, она права, – вмешалась я. – Как тамнасчет синдрома Влада?

Он тронул меня за подбородок, повернул голову так, чтобывидны были метки Реквиема.

– Вы регулярно даете кровь?

– Да.

– На этой стадии мы проверяем кровь на энзимы, Анита. Мнене приходилось читать работ на тему о том, как влияет регулярная отдача кровивампирам на результаты теста. Мы знаем, что она может вызвать анемию, но другиепоследствия, кажется, никто реально не исследовал.

– Простите, можно мне задать вопрос? – спросилаНиколс.

Норт посмотрел на нее довольно холодно:

– Зависит от того, какой вопрос, доктор.

Слово «доктор» он произнес так, что оно прозвучалооскорблением. Доктор Норт открывался мне с совершенно новой стороны.

– Это не о беременности, а об укусе.

– Можете спрашивать.

Прозвучал это так, будто он бы на ее месте не стал бы, нодоктор Николс оказалась не робкого десятка и не отступила, хотя нервничала награни испуга.

– Вокруг укуса большие кровоподтеки, а я думала, этодолжны быть два аккуратных прокола.

Я посмотрела на нее: