Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гильзайи расположились таким образом, что в любом случае, с какой бы стороны их не атаковали, они оказывались лицом к противнику и спиной к своим.
Моим конникам, применявшим копья в ходе атаки, приходилось следить за тем, чтобы успевать выдернуть их из тела врага всякий раз после нанесения удара. Воин, не успевший сделать это, т. е. стремительно выдернуть свое копье из груди или живота противника, рисковал остаться без оружия. В этой связи было бы, конечно, разумным дать каждому из воинов по нескольку копий. Но таскать с собой запасные копья нелегко, вдобавок, это замедляет скорость движений воина, поэтому в некоторых битвах, при наличии подходящих дорог, я нагружал множеством запасных копий арбы, которые следовали за войском. Однако, никогда мне не удавалось вывести те арбы, груженные копьями, на само поле боя вслед за войском, и в тот день каждый из моих воинов был вооружен лишь одним копьем, в случае потери которого он рисковал остаться безоружным перед страшными тулварами гильзайи.
Несясь в сторону противника, я ожидал, что вот-вот нас начнут обстреливать стрелами или камнями и поскольку ни того ни другого не происходило, стало ясно, что Эбдаль Гильзайи, падишах Гура не имеет представления о преимуществах предварительного обстрела врага стрелами и камнями.
До приближения к врагу мы передвигались медленно, достигнув же места, откуда до войска гильзайи оставалось не более пятидесяти заръов, мы пустили своих лошадей вскачь и понеслись словно птицы. При таких обстоятельствах наши копья пронизывали врагов насквозь, вонзаясь в их тела с одной и выходя наружу с другой стороны, так как силу удара всадников дополняла сила несущейся во весь опор лошади, в результате возникал удар необычайной мощи. Я нацелился на одного из вражеских воинов, оказавшегося передо мной, и уже собирался ударить его копьем в грудь, когда произошло нечто неожиданное — я увидел, что в мою сторону летит какой-то предмет. Тот предмет ударился о мои латы, издав металлический лязг и скользнул вниз к моим ногам, мое же копье вонзилось в грудь человека, метнувшего в меня тот предмет. Я быстро выдернул копье и готовясь нанести новый удар, я заметил, что часть моих воинов выбита из седел, и с ужасом увидел, что гильзайи бросают в моих воинов нечто, что сбивает их с лошадей наземь.
Вначале я подумал, что это должно быть аркан, затем убедился, что это некий крюк, привязанный к тонкой цепи, конец которой находился в руках у гильзайи. Эти воины-гильзайи настолько были искусны в бросании тех крюков, что те глубоко вонзились в тела моих воинов, позволяя стаскивать их рывком цепи с седла наземь, чтобы затем приканчивать их ударом тулвара, при этом некоторые из тех ударов были настолько сильны, что рассекали моих воинов надвое.
Чтобы увидеть и уяснить все, что я описал выше, понадобилось лишь мгновение. В следующий миг я решил, что необходимо отступить. Потому, что оружие, которое применил против нас правитель Гура, было неожиданностью для нас, и мы не знали, как ему следует противодействовать. Против того оружия наши копья были бесполезны, потому, что еще до того как мы могли достать противника, он пускал в ход свой крюк, стаскивая им наших воинов с их седел наземь. Вероятнее всего, именно таким образом и удалось застать врасплох двести пятьдесят воинов нашего разведочного дозора в окрестностях Бирдженда, потому погибших, что нс сумели найти способ защиты от неожиданного и невиданного доселе оружия. Я так же должен был погибнуть, однако на мне был панцирь, благодаря чему, брошенный в меня крюк лишь скользнул по нему и упал наземь, в противном случае, он вонзился бы в моё тело и меня стащили бы с лошади и прикончили ударом тулвара. Рев карнаев и взмахи вымпелов дали понять моим воинам, что следует отступить. Центр войска вместе с флангами отошёл назад и пока мы пятились оставаясь лицом к противнику, я еще раз решил, что всех своих воинов непременно облачу в железные доспехи, которые помимо всех прочих выгод, не позволили бы крюкам гильзайи впиваться в их тела.
Я увидел, что все мои воины, которых гильзайи сумели стащить с их лошадей, были убиты ими. Понял я так же, что правитель Гура и его воины придерживались правила не брать пленных, считая, что врага надо убивать сразу же и на месте, потому, что неизвестно, как сложится обстановка через час и не обретет ли враг возможность отомстить. Убитого врага незачем больше бояться, во всей стране Гур, от Кабулестана до Герата бытует такая пословица «Отрезанной голове нечего сказать», в том смысле, что «мертвого врага опасаться незачем». Я же не убивал пленных, разве, что в случаях, когда они проявляли непокорность, обычно же, я создаю возможность, чтобы пленного выкупили его близкие, а если этого не происходит, то продаю его в рабство.
Отступив, я заметил, что воины гильзайи, стоявшие в позиции круговой обороны, так и сохранили ее, словно хотели сказать: «Если вы намерены атаковать нас вновь, давайте, нападайте, мы готовы достойно встретить вас».
Я собрал своих военачальников обсудить, как быть с оружием гильзайи. Я сказал: «Мои воины не испытывают страха и если бы я их не остановил, они бы продолжая атаку погибли бы все, до последнего человека, но такой героизм не принес бы нам пользы. Хотя, сегодня, до начала битвы, я и говорил, что следует сражаться, невзирая ни на какие потери и завершить битву, не позднее сегодняшнего вечера, я имел ввиду бой, а не бессмысленную бойню, в результате которой моих воинов одного за другим уносит ангел смерти Азраъил. До атаки мы полагали, что нам удастся уничтожить или рассеять гильзайи и захватить город Фируз-абад. Сейчас я понял, что добыть нам победу будет нелегко. Каждый, кто имеет хоть какие-то соображения о том, как избежать опасности, исходящей от смертоносных крюков гильзайи, пусть выскажется, чтобы среди множества мнений мы смогли отыскать верный путь борьбы с этой опасностью».
Среди моих военачальников был один по имени Латиф Чулак, сказавший: «О эмир, ведь у тебя имеется порох, почему бы не пустить его
