в ход, чтобы покончить с той опасностью?» Я ответил: «Порох полезен при осаде крепости. Если бы нам удалось окружить Фируз-абад, мы бы устроили подкоп под его стены, заложив туда пороховой заряд и устроив взрыв. Тогда мы бы разрушили крепостную стену. Однако, невозможно с помощью пороха истреблять воинов-гильзайи с их крюками». Латиф Чулак, который был еще молод — его возраст едва достигал сорока лет, сказал: «О эмир, на твоем месте я бы поджег порох под ногами гильзайи». Я сказал: «Перестань рассуждать как малое дитя. Ты же знаешь, что здесь не устроить подкопа и подобраться к воинам-гильзайи снизу. Если они не отойдут в город и не запрутся за его стенами, то постоянно будут менять свое расположение в степи и завтра расположатся в каком-нибудь другом месте».

Латиф Чулак сказал: «О эмир, я и не имел ввиду устраивать подкоп. Всякому ясно, что невозможно устроить подкоп, чтобы расположить заряд под ногами гильзайи и взорвать его. Однако можно метать в сторону воинов-гильзайи мешки, кувшины или меха, набитые порохом и снабженные горящим фитилем». Еще с того дня когда я впервые применил порох в ходе ведении осады для разрушения крепостных стен, я не раз задумывался о возможности его использования на поле боя, в открытом сражении. Однако мне не удавалось отыскать способ применения порохового заряда в условиях боя на открытой местности, такое мне и в голову не приходило. Способ, предложенный Латифом Чулаком заинтересовал меня и я подумал: «Надо попробовать, даже е если это окажется бесполезным, по крайней мере, вреда от этого не будет». Взяли небольшой кожаный мешок, набили его порохом и подсоединили фитиль. Латиф Чулак поджег фитиль и пока он горел, бросил тот мешок в сторону, сказав: «Представим, что там расположилось войско гильзайи». Мешок, шлепнувшись о землю, воспламенился, одновременно раздался грохот. Латиф Чулак сказал: «Если нам удастся забросать гильзаийских воинов большим числом таких мешков, мы их одолеем, часть их будет уничтожена в результате пороховых взрывов, остальных же охватит страх и растерянность, их боевой порядок расстроится. Мы же в это время будем теснить и уничтожать их».

Я приказал срочно шить кожаные мешки и заготавливать фитили с тем, чтобы еще до захода солнца мы могли атаковать войско повелителя Гура. В тот же день, в бою против воинов Эбдала Гильзайи, мы пустили в ход мешки, набитые порохом. Наши воины поджигали фитили, соединенные с порохом в мешках, которые затем метали в толпу гильзайи. Иногда, вследствие того, что фитиль был слишком коротким или по какой либо другой причине, мешки взрывались преждевременно и тогда в пламени погибал наш воин.

В то время я еще не знал, что порох можно насыпать в кувшины, вперемежку с мелкими камнями, с тем, чтобы взорвав такой кувшин, можно было насмерть поражать теми камнями воинов противника. В то время у меня была возможность применять взрыв порохового заряда лишь с целью воспламенить или напугать вражеского воина. Полученный от этого результат превзошел вес мои ожидания.

Я полагал, что взрывы пороховых зарядов напугают воинов гильзайи, а мы, воспользовавшись их страхом, атакуем, лишим их возможности пустить в ход свои смертоносные крюки и разорвём тот обширный круг, в который они выстроились словно живая стена. Однако взрывы привели их в такой неописуемый ужас, что их круговая оборона распалась, я, видя это, незамедлительно приказал атаковать, сказав военачальникам, среди которых был и Латиф Чулак, предложивший применить порох, что уже сегодня бой нужно завершить и взять город. Потому что, оставшись ночью вне пределов города, мы бы погибли от холода, даже если и удалось бы выжить, наша участь не намного была бы лучше участи мертвых, ибо утром, окоченев от холода, мы не были бы в состоянии сражаться.

Воины Эбдала Гильзайи пока держали круговую оборону, считались неуязвимыми. Однако, как только их построение нарушилось, они попали в плачевное положение, и я заметил, что не у всех из них имеются крюки, т. е. метатели того оружия составляли особую группу воинов. Мои воины, зная, как следует управляться с пехотой врага, применяя копье и саблю, налетели на воинов Эбдала Гильзайи, убивая их или нанося им ранения. Временами, какой-либо из метателей крюков пытался метнуть свое оружие в сторону моего воина, но не имея возможности сделать это достаточно метко, погибал от рук наших конников, или же его бросок был неудачным, в результате чего моего воина не удавалось стащить с коня наземь.

Для меня лично провести ночь под стенами Фируз-абада и дождаться наступления следующего дня не представляло особой трудности. В моем распоряжении имелся шатер из плотного войлока и при плотно закрытом входе, мне было бы в нем тепло, словно летом. Однако полководцу подобает прежде всего проявлять заботу о своих рядовых воинах, не думая о собственных удобствах, ибо командующий без войска, и тем более оказавшийся на вражеской земле, неминуемо погибнет.

Поэтому, пока шло сражение между моими конниками и пехотой Эбдала Гильзайи, я устремился в сторону города во главе одного из отрядов своих воинов, прихвативших с собой мешки с порохом. Из степи наверх, в сторону города вела дорога, я и мои всадники неслись по ней во весь опор, к моменту, когда мы достигли вершины, лошади уже выбились из сил. Никто не оборонял город, однако, завидев нас, население успело запереть ворота.

Я предвидел, что подойдя к городу мы, возможно, обнаружим его ворота запертыми. Для того мы и прихватили с собой порох, чтобы с его помощью сжечь те ворота и тем самым открыть для себя дорогу внутрь города. У подножия холма мои воины так зажали войско гильзайи, что видя наш прорыв в сторону города, их командующий не имел возможности отправить на перехват какой-либо из своих отрядов. Все это, как и то, что Эбдал Гильзайи решил дать сражение, выйдя за пределы города, было следствием его незнания основ военной науки.

Я утверждаю, что отвага в бою является важным условием победы и отвага не связана лишь с физической мощью, помимо нее у воина должно быть могучее сердце. Однако, помимо отваги военачальнику необходимы ум и военные знания. Если бы Эбдал Гильзайи запер перед нами ворота Фируз-абада и вынудил нас вести длительную осаду города, войско мое в течении нескольких дней погибло бы от страшного зимнего холода, обычного для тех краёв. Он же, понадеявшись на своих метателей крюков и тулвары своих воинов, вышел за стены города и подставил себя под удары моих конников, и хотя, вначале ему казалось бы, сопутствовал