Вздохнув, я принялась чистить картошку, с грустьюконстатировав, что о работе над детективом теперь и речи нет, и как я будуобъясняться в издательстве, ведомо одному господу. Потом я подумала о Лельке изаревела, так мне тошно стало, и тут раздался звонок в дверь. Разумеется, напороге я обнаружила Женьку.

— Всю ночь кошмары снились, — заявила она, пройдяв кухню. — Надо что-то с этим делать.

— С кошмарами?

— Нет, со всем этим… Лельку надо найти, вот что…

Я вздохнула и устроилась напротив Женьки.

— Рома вчера звонил и сегодня — ничего нового. Еще развсех опросили и даже словесный портрет составили…

— А фоторобот? Ведь мальчишки ее видели…

— Про фоторобот ничего не говорили, к тому же мальчишкитакой народ, напридумывают с три короба…

— Ну, не скажи. Если б не они, ничего бы мы об этойЛюдмиле не узнали. — Женька насупилась, взглянула исподлобья и закончила:— Не дает мне покоя эта семейная тайна… Менты их расспрашивали?

— О чем? — не поняла я.

— Сдается мне, Дунаевы догадываются, кто мог увестиребенка.

— Ромка тоже так думает.

— Позвони ему, может, есть новости.

Я позвонила, но и у мужа новостей не было.

— Странно, — вроде бы разозлилась Женька. —Не знаю, что у них за тайна, но рассказать о ней милиции они просто обязаны,если хотят ребенка найти.

— По-моему, ты слишком увлеклась своимифантазиями, — попыталась я урезонить подружку.

— Ничем я не увлеклась, — отмахнулась она. —Ты к Дунаевым поедешь?

— Конечно.

— Я вот что подумала: надо народ в том тихом дворикепоспрашивать, вдруг кто-нибудь машину видел и запомнил номер?

— Так милиция наверняка всех опрашивала.

— Ой, не волнуй меня, я знаю, как они опрашивают.Поехали.

— Поехали, — кивнула я, мысленно попросив прощенияу Романа Андреевича, потому что выходило, что и сегодня не судьба емупообедать.

— Возьми машину, — выходя из подъезда, сказалаЖенька. — Вдруг куда съездить понадобится.

Моя машина была в гараже. Гараж у нас один, а машины две,свою Роман Андреевич бросает возле дома и в настоящий момент отбыл на ней наработу. Красный «Фольксваген» два года назад подарила мне мама, точнее, ее муж,за что с тех самых пор я относилась к нему с дочерней любовью. Правда, машинебыло уже семь годков, и последнее время она начала меня тревожить, так что,если отчим хочет сохранить мою привязанность, пора ему задуматься, мужчина онпреуспевающий во всех отношениях, и сокрушительного удара его бюджету такаяпокупка не нанесет.

Гараж располагался в соседнем дворе, туда мы и направились,причем молча. Женька была всецело поглощена своими мыслями и обо мне вроде бывовсе забыла, чему, признаться, я не огорчилась. Мы распахнули ворота, явыехала на «Фольксвагене», а Женька торопливо заперла гараж и устроилась рядомсо мной.

— Давай сначала во двор, — сказала она тоном, нетерпящим возражений.

Двор был пуст, если не считать двух котов, с комфортомрасположившихся на скамейке. Тут надо пояснить, что этот двор собою представлял:длинная неширокая лужайка между двумя рядами кирпичных сараев. Первый рядотносился к тому самому двору со спортивной площадкой, на которой мы вчерапознакомились с мальчишками. Сюда вел узкий проход от дома, где жил Антон, номашина вполне могла заехать со стороны улицы Гоголя. К тому же вряд ли онакому-то здесь бросилась бы в глаза, особенно если поставить ее поближе к выездусо двора. Еще вчера мы решили, что это прямо-таки идеальное место. Второй рядкирпичных сараев выходил в следующий двор, огромный и захламленный, тамначиналась улица Кирова, сплошь состоявшая из новостроек. Покрутив головойминут пять, я пригорюнилась, а Женька скривилась, и было с чего. Из тех домов,что слева, пространство между сараями не увидишь, а справа высились двенадцатиэтажки,я взглянула на окна-соты и тоже скривилась. Такое количество квартир за неделюне обойдешь, а вероятность успеха почти нулевая: время идет, через несколькодней ни один человек не в состоянии будет вспомнить, какую машину и когда онвидел.

— Пошли отсюда, — махнула рукой Женька, нонаправилась не к «Фольксвагену», а к многоэтажкам. Я последовала за ней, непонимая, чего ей там могло понадобиться, и вдруг, почувствовав пристальныйвзгляд, подняла голову и замерла с сильнейшим сердцебиением. На балконе второгоэтажа ближайшего к нам дома в инвалидной коляске сидел мальчишка лет тринадцатии внимательно наблюдал за нашими передвижениями. Я прикинула расстояние исообразила, что с его балкона лужайка между сараями должна просматриватьсяполностью. Я зашагала торопливо и едва не налетела на Женьку.

— Ты чего? — проворчала она.

— Подними-ка голову, — шепнула я, не желая, чтобыпарнишка меня услышал. Женька вняла совету, и в глазах ее мелькнуло озарение.За что я уважаю подружку, так это за то, что соображает она быстро (когдахочет).

Последовавшая за этим сцена чем-то напомнила известную басню«Ворона и Лисица». Задрав голову, Женька с подхалимским видом улыбнулась иначала ласково:

— Эй, как дела?

— Это вы мне? — удивился парнишка.

— Кому же еще, раз здесь ты, я да моя подружка.

— А чего вы здесь ищете? — в свою очередь спросилон.

— Машину.

— Какую еще машину? — Парень явно стал проявлятьинтерес к разговору.

— Ту самую, что в воскресенье стояла здесь, где-тооколо четырех часов дня. Ты в это время чем занимался?

— Читал.

— Жаль. Я думала, ты ее видел. Выходит, не судьба.

— Серебристый «Део»?

— Понятия не имею. Так здесь стоял серебристый «Део»?

— Ну…

— В котором часу ты ее заметил?

— Я телик посмотрел и потом стал читать на балконе. Амашина вон там стояла, ближе к дороге.

— А что по телику смотрел?

— «Смехопанораму».

— А кто в машину садился, видел?

— Нет. Видел, как она отъезжала. Мотор заработал, яголову поднял.

— А номер, номер не заметил случайно?