Июльская страда была совсем не так изнурительна, но весьмаважна. В конце июня в город начинали прибывать отпускники, а вместе с нимиприезжали и старожилы (с детьми), которые в свое время покинули Кастл Рок, поменявместожительство на более теплые или денежные края в Штатах, но по-прежнемувладели недвижимостью в этом городке. Это были люди, которых Копатель считалнастоящими двуногими ослами, способные поднять шум по поводу поломки лопастиводяного колеса на старой лесопилке. Или если бы могильный камень дядюшкиРеджинальда слегка опрокинулся под воздействием времени.

«Ничего, зима тоже придет», – подумал он. Это было времяотдыха от всех прочих сезонов года, включая и нынешний, когда зима казаласьстоль же далекой, как мечта.

Хоумленд был самым большим и красивым из всех городскихкладбищ. Его центральная аллея была почти столь же прямой и широкой, какобычное шоссе, а ее пересекали четыре более узкие дорожки, чуточку шире, чем теполоски свежескошенного газона, которые захватывает косилка у колесноготрактора. Копатель проехал всю центральную аллею, затем первую и вторуюпоперечную дорожку, повернул на третью... и нажал на тормоза.

– Ох, моча в дерьме! – воскликнул он, выключая мотор ивылезая из грузовика. Он пошел вниз по дорожке по направлению к вырытой яме втраве справа от пересечения дорожки с аллеей. Бурые комки земли и куча грязилежали вокруг ямы, как шрапнель после взрыва гранаты. – Сукины дети!

Он стоял около ямы, его большие загрубелые руки были внедоумении опущены. В мыслях царил кавардак. Не раз и не два ему и еготоварищам приходилось засыпать ямы на кладбище, вырытые за ночь ватагой пьяныхили идиотски веселящихся юнцов. Это были обычно молокососы, опьяневшие часто нестолько от спиртного, сколько от лунного света и собственной смелости.Насколько знал Копатель Холт, никому из хулиганов не приходилось действительновыкапывать гроб или, прости Господи, покойника. Как бы пьяны или наглы не былиэти молодчики, они обычно ограничивались ямой глубиной два или три фута, послечего уставали или им надоедала эта игра. И хотя такая игра на городскихкладбищах вряд ли говорила о хорошем воспитании и вкусе (поскольку ею должнызаниматься только профессионалы типа Копателя, за что им и платят клиенты), онавсе же была не столь уж необычной. Как правило.

Но здесь, однако, ничего обычного не наблюдалось.

Яма не имела четких очертаний, это была просто воронка. Она,несомненно, не выглядела как могила вытянутой прямоугольной формы с аккуратнымиуглами. Она была намного глубже, чем могли вырыть пьяные выпускники школы, ноглубина ее была не одинакова, яма суживалась к концу, и когда Копательсообразил, что именно напоминают очертания ямы, он почувствовал холодок вспине.

Это выглядело так, словно кто-то действительно был закопанеще живым в землю, но очнулся и вырыл себе путь наверх, пользуясь только своимируками.

– Ах, чтоб их... – прошептал он. – Сволочная проделка. Сучьидети.

Должно быть, дети. Нигде внизу не было видно гроба и никакихследов от могильного камня. Это убеждало, что никакого тела здесь никогда непогребали. Ему не надо было возвращаться к машине, где в багажнике храниласьподробная схема кладбища, для того чтобы узнать это. Шестиместный участоккладбища был собственностью семьи первого почетного гражданина города Дэнфорда«Бастера» Китона. И пока только два места были заняты могилами отца и дядиБастера. Они находились справа от ямы и не имели никаких повреждений илиперекосов могильных плит и надгробных камней.

Копатель хорошо помнил этот участок по другой причине.Именно здесь эти кретины из Нью-Йорка установили свою поддельную могильнуюплиту, когда готовили материал о Таде Бомонте. Бомонт с женой имели летний домв городе, на озере. Дейв Филипс присматривал за этим кладбищенским участком, исам Копатель помогал Дейву наводить здесь порядок прошлой осенью, еще до того,как начали опадать листья и наступила горячая пора. А этой весной Бомонтпопросил его самым вежливым и любезным образом о разрешении некоему фотографуустановить здесь поддельный могильный камень для того, что он называл«шок-трюком».

«Если вам что-то не по душе, только скажите слово, – сказалтогда Бомонт еще вежливее, чем он это делал обычно. – Вообще-то это не Богвесть какая важная затея».

«Действуйте смело, – ответил Копатель. – Говорите – журнал„Пипл“?»

Тад кивнул.

«Скажите! Здесь что-то есть, правда? Кто-то из журнала„Пипл“ в нашем городке! Я бы хотел заполучить этот номер!»

«Не уверен, что я тоже, – сказал Бомонт. – Большое спасибо,мистер Холт».

Копателю нравился Бомонт, хотя тот и был писателем. Сам ондошел только до восьмого класса и должен был дважды попытаться пройти этотбарьер, пока ему не удалось добиться успеха – и в городке еще никто и никогдане называл его «мистер».

«Проклятые журналисты, вероятно, с удовольствием раздели бывас на этом кладбище и сфотографировали вместе с каким-нибудь свиноподобнымдатским догом, не так ли?»

Бомонт разразился редким для него смехом.

«Да, это как раз то, что они должны любить, я думаю», –сказал он и похлопал Копателя по плечу.

Фотографом оказалась женщина из породы тех, кого Копательназывал «суками первого класса из города». Городом здесь был, конечно,Нью-Йорк. У нее была такая походка, словно верхняя и нижняя части ее тела былина шарнирах, а потому обе эти части могли поворачиваться во все стороны, кудабудет угодно. Она раздобыла целый прицеп-вагон в одном из бюро по сдаче внаемавтомобилей в Портленде, и этот вагон был так набит всяким фотооборудованием,что маленькая комната в нем для нее и ее помощницы казалась просто чудом. Еслибы места в вагоне стало не хватать для всех этих идиотских фотоштучек, уКопателя не было ни тени сомнения, что выбор между помощницей и оборудованиембыл бы, конечно, сделан не в пользу первой.

Бомонты, которые приехали вслед за фотографами, на своеймашине и припарковали ее рядом с вагончиком, казались несколько смущенными.Поскольку они сопровождали первоклассную суку из города явно по собственнойволе и желанию, Копатель догадался, что дело здесь в предначертании свыше. Покаже он раздумывал над всем этим, полностью игнорируя нетерпеливый взглядпервоклассной суки. «Все в порядке, мистер Бомонт?» – наконец произнес он.

Бог его знает, но, надеюсь, все пройдет, как надо", –ответил Бомонт и подмигнул Копателю. Копатель тоже подмигнул в ответ правымглазом.

Как только он догадался, что Бомонты согласились участвоватьв этом дурацком шоу, Копатель решил обязательно досмотреть все до конца – емуне так часто удавалось полюбоваться бесплатным зрелищем. Женщина привезла ввагоне эту треклятую поддельную могильную плиту с имитацией старинной работы.Она куда больше походила на картонки Чарльза Адамса, чем на любую настоящую, изтех, которые Копатель совсем недавно устанавливал, и в немалом количестве. Онасуетилась вокруг своей дурацкой плиты, заставляя помощницу крутить иперетаскивать плиту с места на место. Копатель предложил ей свою помощь, но этастерва даже не сказала «спасибо», по своей обычной хамской нью-йоркской манере,а потому Копатель больше и не высовывался.