Поиск женщины «неопределенного вида и возраста», котораяякобы передала Ваньке Жукову картонный плакатик вместе со стодолларовойбумажкой, был как раз той работой, которую Сережа Зарубин делать умел и любил.Сам факт «неопределенности» вида и возраста этой дамы с высокой степеньювероятности говорил о том, что искать ее надо среди арбатских алкашей. Весьвечер субботы и до обеда в воскресенье он шатался по узким кривым переулкам, неуставая поражаться тому, какая нищета, грязь и запустение царят в самом центрестолицы, непосредственно соседствуя с элитными домами и многочисленнымипосольствами. «Свой» контингент Зарубин опознавал на глазок, но безошибочно, анекоторых знал в лицо и даже по именам. Милицейскую карьеру он начинал именноздесь, в отделении милиции, обслуживающем район Арбата. Поэтому вступать вразговоры и собирать информацию ему было нетрудно.

Но с информацией в первое время не везло. Зарубин узналмного нового и интересного о характерах и привычках тех, кто «держит» здесьмагазины, лотки и лотереи, однако ничего существенного о женщине, на которуювнезапно свалилось приключение с долларами, он пока не услышал. Это былостранно.

Сергей неплохо знал нравы и обычаи алкогольной среды и немог поверить, что сильно пьющая особа не рассказала о таком приключении своимсобутыльникам в тот же день и в тот же час. Если все рассказанное Жуковым былоправдой, если действительно деньги и плакат ему дала неизвестная женщина,которая, судя по ее виду, никак не может быть ни автором текста на плакате, ниобладателем «лишних» ста долларов, то, стало быть, ее наняли. А найм рабочейсилы подразумевает его оплату. Более того, учитывая особенности самой женщины,работодатель должен был быть уверен в том, что она задание выполнит, а несмоется в следующую же секунду, унося в кармане заветную зеленую купюру. А этонепременно произошло бы, если бы за услуги он предложил женщине сумму меньшую,нежели та, которая полагалась Ваньке. Нет, ей он должен был заплатить больше,иначе она наверняка сбежала бы с деньгами. Выходит, вчера в среде арбатскихалкашей обязательно должна была мелькнуть эта огромная сумма. Даже еслиженщина-пьянчужка проявила невиданную для алкоголички осторожность иприжимистость, даже если она и не рассказала, какие у нее теперь есть деньги,то уж угощение-то обязательно выставила для ближайшего окружения. Это ведь непременнаяи неизменная характерная черта таких людей: как только заводятся деньги, ониначинают угощать друзей, а иногда и всех подряд, ибо для них роль угощающегохозяина символична и означает возвышение, пусть и временное. У вас ничего нет,а у меня есть, потому что со мной еще не все кончено, потому что я еще что-томогу, мне улыбается удача, мне подвалил шанс, меня одного судьба из всех васвыбрала и своим благословением отметила.

Но о том, что кто-то из местных в субботу угощал нанеизвестно откуда взявшиеся бабки. Зарубин не услышал ни слова. И вывода отсюдамогло быть только два. Либо женщина была не из арбатских, либо ее уже нет вживых.

Думать так не хотелось, потому что тогда вся ситуация сразуусложнялась. Что значит «не из арбатских»? Вряд ли она приехала сюда из другогорайона Москвы, алкаши путешествовать не любят. За проезд нужно платить, а этодорого. Можно не платить, но есть опасность нарваться на штраф, и тогда выйдетеще дороже. Пешком идти – сил нет. Да и стимула тоже. Зачем ей было приезжатьсюда из своего района? Медом тут не намазано, а количество пустых бутылок небольше, чем всюду. Если только в гости к кому-то приезжала. И тогда мало шансовее найти, для этого нужно поголовно опрашивать все население от Пречистенки доБольшой Никитской, не приходила ли к ним в гости в субботу некая дама и нерассказывала ли она о неожиданно свалившихся на нее деньгах. Или нерассказывала (что вполне вероятно), но вела себя необычно, была радостновозбуждена или, наоборот, чем-то озабочена, взволнована. Работы на год.

Есть еще один вариант, объясняющий, каким образом на НовомАрбате могла оказаться «залетная» пьянчужка. Но этот вариант, при том, что былвполне логичным, не выдерживал никакой критики. Загадочный работодатель (илидаже работодательница) мог привезти ее с собой, заранее подумав о том, что ему(или все-таки ей?) будет нужно подставное лицо для контакта с тем, кто подниметплакат. Но это уже выходило за рамки нормального, доступного человекупланирования: выходило, что работодатель знал, какая будет передача, с какогоместа Москвы будет идти прямая трансляция и кто будет гостями в студии.Предположим, у него есть знакомые в «Останкино», вероятно, даже средисотрудников телеканала, и все это он мог узнать. Но тогда логично было бы иплакатик припасти заранее, приготовить его дома, на нормальной бумаге,прикрепить с двух сторон палки, на которые бумага накручивается и при помощикоторых его так легко поднять над головами столпившихся людей.

Человек, который склонен ко всему готовиться загодя, именно таки поступил бы. АН нет, плакат был написан на длинном куске картона, оторванномот упаковочного ящика. Ребята из местного отделения сразу же после инцидентапрошустрили все мусорные контейнеры в округе и нашли-таки пустую упаковкуиз-под холодильника, от которой и был оторван кусок. Не поленились, даже плакатк месту отрыва приложили. Подошло идеально. Выходит, таинственная личность,стоявшая за спиной пьянчужки, не готовилась к своей выходке заранее, апридумала ее прямо по ходу, увидев, что идет трансляция. Стало быть, пьянчужкуон с собой не привозил, а встретил прямо здесь, на Арбате.

А если этой женщины уже нет в живых, тогда дело совсемплохо. Во-первых, это убийство, иными словами – лишение жизни себе подобного, иэто всегда плохо независимо от характеристики жертвы. Во-вторых, это сразуотметает такую привлекательную версию о дурацкой шутке сумасшедшего миллионера.Когда человек просто шутит, он обычно не убивает свидетелей.

Похоже, самые худшие подозрения начали подтверждаться,потому что давно известный Зарубину алкаш и воришка Вениамин Польников, болееизвестный как Венька Бритый, которого Сергей разыскал в воскресенье околочетырех часов дня, заявил:

– Сам я жив-здоров, слава богу, да и наши все пока впорядке. Тамарку помнишь?

– А как же, – улыбнулся Сергей.

– Ну да, – ухмыльнулся Вениамин, – тебе да непомнить Тамарку. Это ж ты ее родительских прав лишал.

– Не я, а суд, – поправил оперативник.

– Ой, да ладно, знаем мы эти ваши суды. Если б ты на неебумажки не писал, никакой бы суд не почесался.

– Это верно. А ты никак в претензии, недоволен?

– Да не, мне что, – губы Бритого растянулись вподобии улыбки, обнажив гнилые зубы, – мне даже и лучше. Когда дите подбоком, не больно разгуляешься. А так хата пустая, пей-спи – не хочу.

– А сама Тамарка как? По дочке не скучает?

– Тамарка-то? – Бритый расхохотался. – Да онапро дочку вспоминает, только когда слезу вышибить надо из кого-нибудь. Какаяона несчастная, радости материнства лишенная, от дитя родного оторванная. Ну иеще по праздникам всяким, когда родня деньжат подкидывает. Говорит: пусть мнеплатят, а не то дочку назад отберу. Вот вчера у нее именины были, гуляли наполную катушку.