— Так это ваша сестра?

Она не отреагировала на вопрос. Может, и не услышала.Элизабет полностью сосредоточилась на «Девочке и корабле № 8».

— Что вы собираетесь сделать? Забрать картину? Забрать еёобратно на «Дьюму»? — Её голос звенел в тишине галереи.

— Мэм… мисс Истлейк… вам действительно нельзя такволноваться, — заговорила Пэм.

Глаза Элизабет блеснули на морщинистом лице. Ногти вонзилисьв кожу моего запястья.

— И что? Поставите её рядом с ещё одной, к которой ужеприступили?

— Я не приступал…

Или приступил? Память опять подводила меня, как частослучалось при стрессах. Если бы в этот момент кто-нибудь спросил меня, какзовут французского бойфренда моей старшей дочери, я бы сказал — Рене. КакМагритта.[159] Сон покатился под уклон, всё так; ему осталось только обернутьсякошмаром.

— Ту, где вёсельная лодка пустая?

Прежде чем я успел ответить, сквозь толпу протолкался ДжинХэдлок, за ним Уайрман, следом — Илзе со стаканом воды.

— Элизабет, нам пора. — Доктор Хэдлок положил руку ей наплечо. Элизабет смахнула её. Более того, по инерции задела стакан с водой,вышибла из руки Илзе. Стакан ударился о стену и разбился. Кто-то вскрикнул.Какая-то женщина (это ж надо!) рассмеялась.

— Вы видите этого коня-качалку? — Элизабет протянулатрясущуюся руку к картине. — Он принадлежал моим сёстрам Тесси и Лауре. Они еголюбили. Повсюду таскали с собой. Коня нашли рядом с Рэмпопо — детским домикомна боковой лужайке — после того как они обе утонули. Мой отец не мог смотретьна него без слёз. Бросил в воду во время службы. Вместе с венком, разумеется.Тем, что сейчас на шее коня.

Тишину разрывало только хриплое дыхание Элизабет. Мэри Айрсмотрела на неё большими глазами, забыв о привычке всё записывать, опустив рукус блокнотом. Другую руку она поднесла ко рту. Уайрман указал на дверь в стене,искусно задрапированную коричневой материей. Хэдлок кивнул. Внезапно рядомпоявился Джек и взял инициативу на себя:

— Сейчас я увезу вас отсюда, мисс Истлейк. Никаких проблем.— Он схватился за кучки инвалидного кресла.

— Посмотрите на кильватерную струю корабля! — прокричала мнеЭлизабет, завершая своё последнее появление на публике. — Господи, разве вы невидите, что нарисовали?

Я посмотрел. Как и моя семья.

— Там ничего нет. — Мелинда недоверчиво перевела взгляд надверь, которая закрылась за Джеком и Элизабет. — Она что, чокнутая?

Илли стояла на цыпочках, чуть наклонившись вперёд.

— Папочка, это лица? — неуверенно спросила она. — Лица вводе?

— Нет. — Меня удивила твёрдость собственного голоса. — Этовсего лишь плод твоего воображения, взбудораженного её словами. Я отлучусь наминутку?

— Конечно, — ответила Пэм.

— Могу я помочь, Эдгар? — рокочущим басом спросил Кеймен.

Я улыбнулся, удивляясь тому, с какой лёгкостью далась мнеэта улыбка. У шока, похоже, есть свои плюсы.

— Спасибо, не нужно. Лечащий врач при ней.

Я поспешил к двери кабинета, подавив желание обернуться.Мелинда ничего не увидела в отличие от Илзе… Наверное, немногие смогли бы этоувидеть, даже уткнувшись носом в картину… а большинство увидевших списало бысей факт на совпадение или причуду художника.

Эти лица.

Эти кричащие тонущие лица в залитой закатным светомкильватерной струе корабля.

Лица Тесси и Лауры — это точно, но ещё и другие, под лицамиблизняшек, там, где красное переходило в зелёное, а зелёное — в чёрное.

Одно могло принадлежать девушке с волосами цвета моркови,одетой в старомодный трикотажный купальник: старшей сестре Элизабет, Адриане.

Уайрман маленькими глоточками поил Элизабет чем-то оченьнапоминающим шампанское, Розенблатт суетился рядом, чуть ли не хватая Уайрманаза руки. Кабинет был битком набит людьми, и здесь было невыносимо душно.

— Попрошу всех выйти! — крикнул Хэдлок. — Всех, кромеУайрмана! Сейчас же! Немедленно!

Элизабет ладонью оттолкнула стакан.

— Эдгар, — просипела она. — Эдгар остаётся.

— Нет, Эдгар уходит, — возразил Хэдлок. — Вы уже достаточноповолновались…

Его рука оказалась перед ней. Элизабет схватила её и сжала.Должно быть, с неожиданной силой, потому что глаза Хэдлока широко раскрылись.

— Остаётся, — повторила она хоть и шёпотом, но недопускающим возражений.

Люди потянулись к выходу. Я услышал, как Дарио говоритсобравшейся толпе, что беспокоиться не о чем, мисс Истлейк почувствовала лёгкоенедомогание, но лечащий врач делает всё необходимое, и ей уже лучше. Когда Джеквыходил за дверь, Элизабет окликнула его:

— Молодой человек! — Он повернулся к ней. — Не забудьте!Джек коротко улыбнулся и отсалютовал ей в ответ.

— Не забуду, мэм. Будьте уверены.

— Мне следовало сразу попросить вас об этом, — сказала она,и Джек скрылся за дверью. — Он хороший мальчик, — добавила Элизабет очень тихимголосом, словно её силы окончательно иссякли.

— Попросить о чём? — поинтересовался Уайрман.

— Найти на чердаке одну корзинку. На фотографии, что виситна лестничной площадке, няня Мельда держит её в руках. — Элизабет с упрёкомпосмотрела на меня.

— Извините, — ответил я. — Я помню, вы мне об этом говорили,но я… я рисовал и…

— Я вас не виню. Мне следовало знать. Это её сила. Та сила,что завлекла вас сюда. — Она посмотрела на Уайрмана. — И тебя тоже.

— Элизабет, достаточно, — вмешался Хэдлок. — Я хочу отвезтивас в больницу и сделать кое-какие анализы. Поставить капельницу. Вам нужноотдохнуть…

— Очень скоро меня ждёт вечный отдых. — Она улыбнулась,продемонстрировав вставные челюсти. Её взгляд вернулся ко мне. — Эники-бэникиели вареники. Для неё это всё игра. Все наши печали. И она вновь проснулась. —Рука Элизабет, очень холодная, легла на моё предплечье. — Эдгар, онабодрствует!

— Кто? Элизабет, кто? Персе?

Элизабет забилась в кресле. Словно через неё пропустилиэлектрический ток. Рука на моём предплечье напряглась. Коралловые ногти впилисьв кожу, оставив пять красных полукружий. Рот открылся, вновь показались зубы,только уже не в улыбке, а в оскале. Голова запрокинулась, и я услышал, какчто-то хрустнуло.