– В чем заключалась Его жертва при сотворении мира? –спросил Мемнох. – Он ведь не Тиамат, убитый Мардуком. Не Озирис,изрубленный на куски! Чем пожертвовал Он, Всемогущий Бог, чтобы создатьматериальную вселенную? Я не припомню, чтобы от Него что-то было отнято. Верно,что мир произошел от Него, но я не помню, чтобы от Него убавилось, или Егоказнили, или изувечили в процессе сотворения материального мира! Послесотворения планет и звезд Он оставался все тем же Богом! Если что-то ипроизошло, так это Его возвеличивание, во всяком случае так представлялосьангелам, когда они пели о новых этапах сотворения Им бытия. Сама природа Егокак Создателя разрасталась и ширилась в нашем восприятии, по мере того какэволюция шла по Его пути.

Но когда Он пришел как Бог Воплощенный, то стал имитироватьмифы, придуманные людьми для того, чтобы попытаться освятить все страдания,попытаться доказать, что история не кошмар, а исполнена смысла. Он погрузился всозданную человеком религию и вложил в эти образы Свою божественную милость. ИОн освятил страдание собственной смертью, тогда как оно не было освящено в Егомироздании, понимаешь?

– То было бескровное сотворение, не требующее жертв, –сказал я. Голос мой прозвучал тускло, но сознание никогда не было более живым,чем в этот момент. – Вот о чем ты говоришь. Но Он и вправду верит, чтострадание священно или может быть таковым. Ничто не проходит бесследно. Во всемскрывается смысл.

– Да. Но я считаю, что Он допустил ужасный изъян в Своемкосмосе – человеческую боль, несчастья, способность переносить невыразимуюнесправедливость – и нашел для всего этого место, пользуясь самыми низменнымисуевериями людей.

– Но когда люди умирают – что тогда происходит? Находят ливерящие в Него тот туннель, и свет, и своих любимых?

– Если они жили в мире и процветании, то обычно – да. Онибез ненависти и возмущения возносятся прямо на небеса. И так же происходит снекоторыми, кто совсем не верит в Него или Его учение.

– Потому что они тоже исполнены света.

– Да. И это радует Его и расширяет Его небеса, и небесапостоянно пополняются новыми душами со всех концов света.

– Но ад также переполнен душами.

– Ад по сию пору превосходит небеса по размерам, как это нисмешно признать. Есть ли такое место на Его планете, где не было бы насилия,несправедливости, преследования, мучений, войн! Каждый день растет число моихсмущенных и озлобленных учеников. Бывают времена таких лишений и ужаса, что кНему возносится совсем мало мирных душ.

– А Ему до этого нет дела.

– Именно. Он говорит, что страдание чувствующих существподобно перегною; оно удобряет их души! Он взирает со Своих горних высот начеловеческую бойню и видит в этом величие. Он видит, что мужчины и женщиныникогда не любят столь сильно, как потеряв возлюбленных; никогда не любят стольсильно, как жертвуя ради других согласно какому-то абстрактному представлению оНем; никогда не любят столь сильно, как когда армия-завоевательница нападает,чтобы разорить домашний очаг, разобщить народ и насадить на копья теламладенцев.

И чем Он это оправдывает? Природой. Это то, что Он создал. Иесли измученные и озлобленные души сначала попадают ко мне в руки ипретерпевают мое обучение в аду, тем более великими они станут!

– То есть твоя работа становится все тяжелее.

– И да, и нет. Я выигрываю. Но я должен победить на Егоусловиях. Ад – место страданий. Но давай рассмотрим этот вопрос без спешки.Посмотри, что сделал Он. Когда Он распахнул настежь врата преисподней испустился во мрак, как бог Таммуз спускался в шумерский ад, души последовалитолпой за Ним и увидели Его искупление, увидели раны на Его руках и ногах. Ито, что Он должен умереть за них, стало средоточием их смятения, и, разумеется,они устремились с Ним в небесные врата – ибо все, ими выстраданное, вдругобрело смысл. Но был ли действительно в этом смысл? Можешь ли ты придатьсвященное значение циклу природы, просто погружая в нее свое божественное Я?Достаточно ли этого?

– А как же души, что сжимаются от горечи и отнюдь нерасцветают под каблуками топчущих их воинов; как же души, исковерканныенемыслимой несправедливостью, впадающие в поношение вечности; а как насчетвсего современного мира, озлобленного на Бога, озлобленного в достаточной степени,чтобы проклинать Иисуса Христа и Самого Бога, как это делали Лютер, Дора, какэто делал ты, как делали все.

– Люди современного тебе мира, мира конца двадцатогостолетия, никогда не переставали верить в Него. Дело в том, что они ненавидятЕго, они негодуют на Него; они озлоблены на Него. Они считают... они считают...

– Считают себя превыше Его, – спокойно произнес я, совсей остротой понимая, что сейчас он говорит те же слова, которые я говорилДоре.

– Да, – сказал он. – Да, ты считаешь себя превышеЕго.

– И ты тоже.

– Да. Я не могу продемонстрировать населяющим ад Его раны.Это вряд ли убедило бы их, этих жертв, этих скорбящих, негодующих страдалиц,вынесших боль, которую Ему не представить. Я могу лишь сказать им, что этоотцы-доминиканцы Его именем заживо сожгли их тела, считая их ведьмами. Иликогда их семьи, кланы и деревни истреблялись испанскими солдатами, то это былонормально, потому что на знамени, которое люди несли в Новый Свет, было Егоизображение с кровоточащими руками и ступнями. Ты думаешь, это заставиткого-нибудь покинуть ад, чтобы выяснить, почему Он позволил такому случиться? Ипозволит другим душам вознестись без единой капли боли?

Если бы я начал их обучение с этого образа – Христос умер затебя, – сколько, по-твоему, времени ушло бы на обучение души в аду?

– Ты не сказал мне, каков ад и как ты проводишь тамобучение.

– Я делаю это по-своему, могу тебя заверить. Я поставил свойпрестол над Его Престолом – как выражаются поэты и интерпретаторы СвященногоПисания, – ибо знаю, что для того, чтобы душа попала на небеса, никогда нетребовалось страдания, что полное понимание и приятие Бога никогда не требовалопоста, бичевания, распятия, смерти. Я знаю, что человеческая душа превзошлаприроду, и для этого душе понадобилось лишь научиться ценить красоту! Иов былИовом до того, как страдал! И оставался им после! Чему такому страдание научилоИова, чего он не знал раньше?

– Но как ты обставляешь это в аду?

– Я вовсе не начинаю с рассказа о том, что человеческий глазодинаково отображает для Него совершенство творения, когда с ужасом смотрит наизувеченное тело и мирно взирает на сад.

И Он настаивает, что все дело в этом. Твой Сад Зла,Лестат, – вот его версия совершенства. Все это развилось из одного и тогоже семени, и я, Мемнох-дьявол, с моим недалеким ангельским разумом, не всостоянии это уразуметь.