Сейчас перед дворцом вантийца вся улица завалена обломкамидымящейся мебели. Ее начали жечь после того, как по улице уже нельзя было нипройти, ни проехать, но все еще во всех комнатах рубили в щепы даже стулья,надеясь в них найти запрятанные сокровища, срывали ковры со стен, простукивалистены, разбивали статуи.

Конь брезгливо переступал через обломки дорогой мебели. Подкопытами трещали черепки драгоценных ваз, их привозили вообще из неведомыхстран, где, как говорят, по небу летают огромные огненные великаны, зовомыеджиннами, песок раскален, как на сковородке, что на горящих углях, а сами людичерны, как обгорелые головешки.

Из одного окна вывалили целую корзину огромных розовыхраковин, таких огромных и красивых Придон никогда не видел. Сейчас они в пыли,разломанные или с отбитыми краями, лишь дивно светится чистое розовое нутро. Поулицам уже шныряют вантийцы, собирают все, что вылетает из окон, но в зданиязаходить не решаются.

В Куябу уже начали съезжаться беры из числа союзников, всезаискивали перед знатными артанами, выпрашивали в пользование земли, владения,вотчины, дома в городе, любую добычу, с которой артане расставались охотно и свеликим презрением к выпрашивающим.

Странно, о Тулее жалел разве что простой народ, который оттцара ничего доброго и не видел. И еще говорили о разоренной стране, опроклятых артанах, о том, что все равно это ненадолго, надо перетерпеть,дождаться сильного воителя, что поднимет народ на захватчиков. Такжепоговаривали, что, когда армия была разгромлена и бежала, роняя мечи и срывая ссебя доспехи, дабы удирать легче, простолюдины тайком да втихомолку собрали этооружие, доспехи, теперь лишь дожидаются героя, что сумел бы зажечь сердцагневом и воодушевить на борьбу.

Придон поражался, не мог понять, как такая огромная страна,а в Куявии впятеро больше народа, так легко и просто сдалась, покорилась, атеперь с такой униженностью выполняет все приказания захватчиков, над которымисовсем недавно потешалась с таким единодушием. Никто не смеет поднять глаз напроезжающего артанина, все просыпаются в страхе перед артанами, влачат день,страшась высунуть нос на улицу, засыпают в страхе, а потом еще всю ночь артанесажают их на колья, вешают, топят, жгут на медленном огне, сдирают с живыхшкуры.

По возвращении из неудавшейся погони за Тулеем Придон отдалприказ готовиться к свадьбе. Сперва хотели свершить ее по артанскому обряду, ноАснерд неожиданно проявил великодушие, настоял, чтобы допустили и куявскихжрецов. Вяземайт возражал, Придон наконец сказал кисло:

– Ладно, пусть будут и куявы. Пусть даже в их храме,мне все равно.

Вяземайт ужаснулся:

– Как можно в чужом храме? Ты – артанин! Этооскорбление нашим богам!

– Но там боги Итании, – ответил Придон. –Впрочем, давайте все прообрядим во дворце. Тцар я или не тцар?

Аснерд ухмыльнулся:

– Вот теперь – тцар. В самом деле, кто к комудолжен идти?

Внутренности дворца преобразились, в безумной роскоши артанечувствовали некую опасность, словно под коврами сотни ядовитых змей, и потомусуровый Вяземайт велел выбросить из покоев, занятых Придоном, все безделушки, аих было огромное множество, а на стены всюду повесить мечи, топоры, щиты ипрочее оружие. Сперва вешали все, что попадется, а потом начали менять простоена украшенное золотом и драгоценными камнями, на редкое, отбирали искуснуюработу самих оружейников, ювелиров.

* * *

Итания вздрогнула, когда за дверью послышались тяжелые шаги.Появился огромный воин, полуголый, лицо в шрамах, от него пахнуло свежимстепным ветром, словно стены расступились и мир стал шире. Без поклона, наглоглядя ей в лицо, сказал рыкающим голосом:

– Дворец очищен от куявской дряни… пришла былопограбить. Теперь можно выходить из покоев. Я снял стражу.

Итания пролепетала:

– Спасибо!.. Это так неожиданно… А из дворца я могувыходить?

– Пока нет, – ответил артанин таким тоном, что онапоняла недосказанное. Он, однако, добавил достаточно мирно, хотя и прежнимрыкающим голосом: – В городе все еще неспокойно. Вот когда почистим иулицы…

Он удалился, оставив дверь открытой. Это был знак, что онауже не в заточении, но Гелия, служанка, резво подхватилась и Поспешнозахлопнула за ним дверь. Она вся тряслась, а когда повернула к Итании белое отужаса лицо, губы тоже дрожали, а глаза были выпученные, как у большой жабы.

– Какое чудовище! Ваше Высочество, что у них за людиТакие страшные?.. Я теперь ночь спать не буду. У нас во дворце все были, как один,белые да румяные! Ни одного со шрамами, да еще с такими жуткими. Это что же занарод такой? Я с детства слышала: артане, артане, но что такой ужас…

Итания сказала повелительно:

– Помоги мне одеться.

– Ваше Высочество!

– Не спорь, – сказала она нетерпеливо. – Ядолжна посмотреть, что делается во дворце.

– Боюсь, это все еще опасно!

– Это мой дворец, – отрезала она. – Это всееще мой дворец!

Гелия торопливо застегивала ей на спине платье, принесланакидку на плечи.

– Дворец захвачен артанами, – напомнила она.

– Нет, – ответила Итания, – я его им еще несдала.

Дверь распахнулась без скрипа, в большом зале все как ипрежде, разве что кое-где передвинуты столы и роскошные кресла, но все так жегорят огоньки в светильниках из золота, украшенных самоцветами, но со стен ужерассыпают искры рукояти мечей и кинжалов, где только стальные лезвия свободныот украшений. Зато уцелели все ковры и драгоценные ткани, коими завешивалиокна.

Ковры кое-где мокрые, с замытыми кровяными пятнами, вовтором зале Итания застала троих слуг, что соскабливали красные потеки с пола истены. Здесь еще виднелись следы ударов топоров, мечей. Слуги раскрыли глаза врадостном удивлении, бросились на колени, пытаясь поцеловать край ее платья,призывали милость богов на ее голову, но Итания ощутила, что каждый старается,чтобы его запомнили, ибо теперь, когда слуг мало, можно захватить место поближек принцессе.

– Оставьте госпожу в покое, – сердито сказалаГелия. – Все, что может, она для вас сделает. А может она много.

Когда они вышли за двери, Итания спросила с укором:

– Ты что говоришь?

– Но это же правда, – ответила Гелиябеспечно. – Придон… Как будто я не видела, как он смотрит на вас!

Итания с печалью помотала головой. Придон совсем не тотчеловек, который добывал для нее… для нее, а не для ее отца!.. этот проклятыймеч. Тот был прекраснодушным юношей, удивительно чистым и светлым в такоммогучем теле свирепого воина. Даже к его жутким шрамам, которыми он,оказывается, гордился и даже хвастался, она почти привыкла, а этот… этот уженастоящий артанин. По крайней мере, такой, какими их считают.