Мона вновь повернулась ко мне лицом и, стоя спиной квраждебной троице, одними губами произнесла слово "паспорт".

"Ты приедешь в три?" – сказала она, но самапотихоньку прижала два пальца к внутреннему сгибу моего локтя.

"Хорошо, приеду в три".

"Вы будете нашим гостем к обеду, – сказала докторМэйфейр. – Миссис Маккуин, мистер Пенфилд, мне жаль, что так вышло.Искренне жаль". – Она говорила с такой открытостью и простотой, что ячуть было не поверил ее словам. То есть я хочу сказать, что уже не мог еененавидеть так сильно, как мне бы хотелось.

Мона поцеловала меня в щеку. А я обнял ее и поцеловал вгубы.

"Я люблю тебя, – сказал я. – И я обязательноприеду за тобой".

"Остерегайся всех призраков, – прошепталаМона. – Будь очень осторожен и помни, если я почему-либо буду недосягаемаили они прибегнут к какому-то трюку, найди Стирлинга Оливера. Оук-Хейвен –резиденция Таламаски на юге. Каждый знает, где она расположена. ПлантацияОук-Хейвен, на Ривер-Роуд".

"Запомнил", – сказал я.

Мона отстранилась.

"Увидимся завтра, – сказала она. – ТетушкаКуин, спасибо за ужин. Мистер Пенфилд, было приятно с вами побеседовать".

Внезапно Мона остановилась, внимательно посмотрела натетушку Куин, чье лицо выражало огромное огорчение, потом подошла к старушке,обняла ее и поцеловала.

"Дорогая, милая девочка, – сказала тетушка, –да хранит тебя Господь. Вот, возьми..." – Тетушка Куин отстегнула камею сбриллиантами.

"Нет, нет, я не могу", – сказала Мона.

"Нет, ты должна это взять. Будешь нас всегда вспоминать".

Мона чуть снова не расплакалась. Зажав камею в руке, онаразвернулась и быстро пошла прочь, за ней последовала смущенная троица. Все онипогрузились в длиннющий неуклюжий лимузин, который развернулся перед домом ивскоре скрылся из виду.

Жасмин велела нашему "дворцовому охраннику"вернуться в кухню. Он казался искренне разочарованным, когда уходил. Жасминвзяла мою тарелку и положила порцию не успевшего остыть цыпленка с рисом.

Я ударился в слезы. Разрыдался, как ребенок. Все плакал иплакал. Мне было наплевать, кто что подумает. Я плакал. Ну и пусть, что мневосемнадцать. Я плакал.

Подошел Нэш, обнял меня. Запричитала тетушка Куин, назвавменя "бедненьким".

"Я в жизни ничего так сильно не хотел, – сказаля. – Я просто ее люблю".

"Мой драгоценный малыш, – сказала тетушка, –и как только тебя угораздило полюбить одну из Мэйфейров!"

"А что с ними не так, тетушка? – спросил я. –Господи, мы ведь ездили в их больницу! Мы ходим в их церковь. Отец Кевинин тожеодин из Мэйфейров. Я тебя не понимаю".

Нэш похлопал меня по шее и вернулся в свое кресло.

"Жасмин, подай Нэшу новую тарелку, – сказалатетушка. – А ты, малыш, пожалуйста, поешь, хоть что-нибудь. Разве можнопри таком росте шесть футов три дюйма ничего не есть?"

"Во мне всего шесть футов один дюйм, – уточниля, – это у Нэша шесть футов три дюйма. Нэш, спасибо, что поддержал меня.Тетушка Куин, я ничего не понимаю".

"Видишь ли, мой мальчик, – сказала она, протягиваяпустой бокал Жасмин, чтобы та вновь его наполнила белым вином, – я неуверена, что сама понимаю, но к семейству Мэйфейров все всегда относились сподозрением. Доктор Роуан Мэйфейр, гений, создавший Мэйфейровский медицинскийцентр, видимо, самая уважаемая фигура из всего клана Она полностью ушла вобщественную жизнь и служение обществу. Но даже доктор Роуан окружена тайной. Вкакой-то момент она получила такие тяжелые травмы, что уже не было никакойнадежды, а потом вдруг самым чудесным образом поправилась".

"Ну, за это ее нельзя винить", – заметил я.

"Неужели? – засомневалась тетушка Куин. – А ятебе скажу, что она вернулась из царства мертвых вовсе не благодарязаступничеству какого-нибудь святого. В этом можешь не сомневаться".

"Я так и не понял, о чем ты".

"Ты сам видел, она по своей природе очень сдержанная иуверенная, – продолжала тетушка Куин, – и, вероятно, она хорошийчеловек, даже очень хороший. Чего нельзя сказать о других членах еесемейства".

"Что ты имеешь в виду? Этот юрист – ни рыба ни мясо,так, хлебный мякиш".

Разумеется, я позаимствовал эти слова у Моны, но что с того?

"Он вполне уважаемый человек, – признала тетушкаКуин, – хотя в основном занимается делами семейства. Я говорю о другом.Надеюсь, ты не забыл, что он управляет твоими деньгами. Но люди давным-давнопоговаривают, что у них по женской линии передается наследственноесумасшествие. Впрочем, по мужской линии тоже. Мэйфейров издавна пичкалилекарствами, запирали в психушках, их дом на Первой улице одно время стоял вруинах, хотя сейчас, с появлением мистера Майкла Карри, его чудесным образомвосстановили, по крайней мере так я слышала, А потом этот случай с самимМайклом – однажды он чуть не утонул в бассейне".

"Но что все это означает?"

"Не знаю, дорогой, я лишь пытаюсь доказать тебе, чтовсе они окутаны тайной. У этого семейства собственная юридическая фирма, собственныйсвященник. Совсем как у Медичи, тебе не кажется? А ты ведь знаешь, как жителиФлоренции восставали против них и вышвыривали произведения искусства из окон ихдворца!"

"Можно подумать, что жители Нового Орлеана восстанутпротив Мэйфейров! – презрительно фыркнул я. – Ты что-тонедоговариваешь".

"Я просто всего не знаю, – ответила она. –Эту семью одолевают призраки, и даже поговаривают, что они все прокляты".

"Ты видела Мону, – сказал я. – Ты видела, чтоона прелестна и умна. Кроме того, нашу семью тоже посещают призраки".

"Что-то не так", – сказала тетушка Куин.

Я заметил, что она отвела взгляд и посмотрела туда, гдесидел Гоблин и очень внимательно за ней наблюдал. Она знала, что он там сидит,и когда я обернулся к нему, то увидел, что он буквально впился в нее взглядом.

Тетушка продолжала, ловко отправляя в рот крошечные кусочкицыпленка: