— Вам кто-нибудь его перевел?

— Нет. Но в четырнадцатом году, когда я обнаружил его всвоих бумагах, не поленился, взял русско-немецкий словарь, долго корпел, итеперь содержание мне известно. Письмо написано в первых числах ноября 1907года. Речь идет о знаменитом ограблении в Тифлисе. Июнь 1907 года. Это былодерзкое, жестокое нападение на фургон, перевозивший огромную сумму денег вотделение государственного казначейства. В центре города, среди бела дня.Погибло много случайных прохожих. Вы обратили внимание на последний абзац?

— Да, конечно. Неужели Кобе требовалось специальноеразрешение, чтобы взять немного денег на лечение жены?

— Разумеется, он мог взять без спросу. Однако решил, Учителюпонравится, если он попросит у него разрешения. Получил отказ. Жена его умерла.Это закалило Кобу еще больше и понравилось Учителю.

— Коба тоже проходил инициацию? — шепотом спросил Федор.

— Нет. Ему не нужно. Он таким родился, — быстро произнесдоктор.

Официант принес счет, забрал пустые кофейные чашки и вместес салфетками чуть не прихватил измятый пожелтевший листок. Федор быстроприхлопнул листок ладонью, сердце дико стукнуло. Доктор хмыкнул, покачалголовой.

— Федя, спрячьте письмо, хорошенько спрячьте. ВручитеУльянову лично в руки. Я отправил ему много разных снадобий. Эта пилюля самаясильная и надежная. Подействует, я уверен.

Вуду-Шамбальск, 2007

Публика отбила ладони в бесконечных бурных аплодисментах, аЙорубе все казалось мало. Он никак не замолкал, шутил, заливисто смеялсясобственным шуткам, затем на эстраду принялись вылезать разные знаменитости, восновном политики и актеры. Они признавались Йорубе в любви. Рассказывали,какой он щедрый, мудрый, красивый, остроумный, жизнерадостный, гениальный,добрый, справедливый.

Когда все возможные эпитеты были исчерпаны, под барабаннуюдробь из боковых дверей вышли строем официанты. Каждый нес на подносе понесколько блюд, накрытых серебряными круглыми крышками.

Блюда ставились на столы, торжественно открывались крышки,шел пар.

— Вот мясо антилопы. Это страусятина. А тут самое главное.Кусочки филе жирафа, соус из кокосового молока, — тихо, деловито объяснялиофицианты.

Йоруба спрыгнул с эстрады, вернулся за стол. Соня увидела,как Светик держит вилку с куском у рта и внимательно слушает Хота.

— Как вы думаете, удобно сейчас подойти к Петру Борисовичу,попросить, чтобы меня отвезли домой? — спросила Орлик, когда удалился официант.

— Домой, то есть в зону? — уточнил Дима.

— Конечно.

— Может, не стоит ни о чем просить Петра Борисовича? Мыпотихоньку уйдем все вместе, — предложила Соня. — Наш шофер отвезет вас или,если хотите, поедем с нами. Мы нашли маленькую частную гостиницу в городе.

— Спасибо, — Орлик смущенно улыбнулась. — Без ПетраБорисовича все равно не обойтись. Дело в том, что сегодня я должна ночевать вгостевом доме. Ночью обещали вьюгу, ураганный ветер. Не знаю, что делать.

Она еще больше смутилась и явно чего-то не договаривала.

— Я попробую дозвониться нашему водителю, а вы, ЕленаАлексеевна, пока подумайте, — сказал Дима. — Можно доехать до зоны и остатьсятам до утра. Или в город, в гостиницу.

Джаз играл слишком громко, Дима с телефоном вышел. Ибуквально через минуту у стола появились все трое. Йоруба, порозовевший, срасстегнутыми верхними пуговками френча, обнимал Кольта за плечи, Хота заталию.

— Кто с кем не знаком, давайте знакомиться. Приветствую вас,Софья Дмитриевна, в моей скромной степной юрте. Елена Алексеевна, с вами я ужеимел честь поздороваться.

Хот молча смотрел на Соню. Кольт склонился к ЕленеАлексеевне и шептал ей что-то на ухо.

— Родные мои, я вижу, вы не притронулись к мясу, — громкозаявил Тамерланов.

— Спасибо. Мы уже сыты. Было столько замечательных закусок,— с любезной улыбкой ответила Соня.

— Да, но жираф нечто особенное, — Хот произнес это порусски, почти без акцента, — вы должны съесть хотя бы по кусочку, символически,чтобы загадать желания.

— Не могу есть жирафа, даже символически, — сказала Орлик, —я пять месяцев работала на раскопках в Южной Африке, там у нас был жирафенокСтепка, совершенно ручной.

— За исполнения желаний всегда приходится платить, — слегким пафосом произнес Хот, — но разве так уж велика цена? Нужно всего лишьподняться над предрассудками, отбросить сантименты.

— Жирафенок Степка! Почему не Петька? — Тамерлановрассмеялся и ткнул Кольта локтем в бок.

— Нет уж, тогда лучше Герман, Герка! — Кольт, улыбаясь,похлопал Йорубу по плечу.

Хот опять уставился на Соню и, пока Кольт с Йорубойсмеялись, тихо сказал ей по немецки:

— Вы изменились, Софи. Теперь вы еще больше похожи на вашупрабабушку Таню.

— Что же странного? Мы близкие родственники, — ответила Соняи заставила себя любезно улыбнуться.

— Да, Софи, все дело в крови. Нам предстоит еще многоговорить об этом.

Кольт продолжал шептаться с Орлик. Йоруба отошел к другомустолу. Соня подумала, что слишком долго нет Димы. Но тут как раз увидела его,он продвигался по залу в сопровождении высокой, очень красивой блондинки. Онанемного отставала и взяла его под руку.

— Софи, ваш телохранитель времени даром не теряет, — ласковозаметил Хот, — очень бойкий молодой человек. Впрочем, воздержание не входит вего служебные обязанности.

Соня вздрогнула. Хот повторил то, что она сказала Диме вответ на его оправдания по поводу горничной Лойго. Стало быть, кто-то слышал ихразговор и дословно передал.

Хот отвлек Соню, она не успела заметить, как Димаосвободился от руки блондинки и ускорил шаг. Когда она опять повернулась в тусторону, Димы уже не было.

Между тем Кольт увел Елену Алексеевну, и Соня осталасьнаедине с Хотом в огромном ресторанном зале, наполненном чужими людьми. Людиели, пили, болтали, смеялись. Оркестр играл одну из любимых ее мелодий, песнювремен Второй мировой войны «Беги, кролик!».

Хот спокойно опустился на соседний стул и спросил, опять понемецки:

— Когда вы намерены приступить к работе, Софи?

— «Беги, кролик, беги, беги! Бем, бем, бем, приближаетсяфермер с ружьем, беги, кролик!» — тихо пропела Соня по английски.