Нюхач и остальные выстраиваются в ряд перед стойкой бара,некоторые обжигают взглядом Вонючий Сыр, другие по-доброму смотрят на Джека.Борода Мышонка по-прежнему заплетена в две косички, на щеках под глазаминанесена какая-то черная маскировочная краска. Кайзер Билл и Сонни забрали своигривы в конские хвосты Эль и пена стекают из графина в раковину.

— Хорошо, парни, — говорит Мун и выходит на кухню. Дверь заним закрывается.

Члены Громобойной пятерки перестраиваются. Теперь в центреих внимания Джек. Большинство скрещивают руки на груди. Бугрятся мышцы.

Джек отодвигает от себя тарелку, встает.

— До вчерашнего вечера слышал кто из вас о Джордже Поттере?

***

Усевшись на край ближайшего к двери стола для бильярда, Джексмотрит на Нюхача и Дока, которые устроились на высоких стульях перед стойкой,чуть наклонившись вперед Кайзер Билл, прижав палец к губам и наклонив голову,стоит рядом с Нюхачом. Мышонок лежит на втором бильярдном столе, подперевголову рукой. Сонни, хмурясь и сжав кулаки, вышагивает между баром имузыкальным автоматом.

— Вы уверены, что он говорил именно о «Черном доме»? А не о«Холодном доме»,[92] как в романе Диккенса? — спрашивает Мышонок.

— Уверен. — Джек напоминает себе, что не стоит удивлятьсякаждый раз, когда кто-то из этих парней подтверждает, что учился вуниверситете. — Речь шла именно о «Черном доме».

— Черт, я думаю, что… — Мышонок качает головой.

— Как фамилия этого строителя? — спрашивает Нюхач.

— Бернсайд. Имя — Чарльз, прозвище — Чамми. Давным-давно унего была другая фамилия. Что-то вроде Бир Стайн.

— Бирстайн? Берстайн?

— Мне нечего ответить, — говорит Джек.

— И ты думаешь, он — Рыбак?

Джек кивает. Нюхач пристально смотрит на него, словно хочетпрочитать мысли.

— И насколько ты уверен?

— На девяносто девять процентов. Он подложил полароидныефотографии в комнату Поттера.

— Черт. — Нюхач слезает со стула и заходит за стойку. — Яхочу убедиться, что никто не забыл самое простое. — Он наклоняется,выпрямляется с телефонным справочником в руке. — Понимаете, о чем я? —Открывает справочник, пролистывает несколько страниц, проводит толстым пальцемпо столбцу. — Бернсайда нет. Жаль.

— Хорошая идея, однако, — кивает Джек. — Этим утром я проделалто же самое.

Сонни останавливается у музыкального автомата, нацеливаетпалец на Джека.

— Как давно построили этот чертов дом?

— Почти тридцать лет назад. В семидесятых.

— Черт, так мы тогда были детьми, жили в Иллинойсе. Откуданам что-то знать о нем?

— Вы много ездите по округе. Вот я и подумал, вдруг этот домпопадался вам на глаза. И потом, место это нехорошее. Людям свойственноговорить о таких домах. — Свойственно говорить о домах, в которых водятсяпривидения, мысленно поправляет он себя. Дома приобретают такую репутацию, еслинесколько лет пустуют или в них произошло что-то ужасное. В этом случае ужасенсам дом, и люди, которые в иной ситуации, конечно же, рассказывали бы о нем,едва помнят, что видели его. Судя по реакции Дейла, «Черный дом» растворился всобственной несуществующей тени. — Подумайте об этом. Постарайтесь вспомнить.За годы, проведенные во Френч-Лэндинге, вы слышали о доме, на который вроде быналожено заклятие? Рабочие ненавидели это место. Они его боялись. Говорили, чтовблизи него человек лишается тени. Заявляли, что призраки обжили дом, когда еготолько строили! В конце концов все они ушли, и Бернсайду пришлось достраиватьдом самому!

— Дом должен стоять в укромном месте, — подает голос Док. —Совершенно очевидно, что не у всех на виду. Это тебе не Либертивилль. НаРобин-Гуд-лейн его не найти.

— Точно, — кивает Джек. — Мне следовало упомянуть об этомраньше. Поттер говорил, что расположен дом в стороне от дороги, на вырубке. Тоесть в лесу. Док, вы правы. Рядом других домов нет.

— Эй, эй, эй. — Мышонок перебрасывает ноги через крайбильярдного стола, садится. Глаза его крепко закрыты, мясистая ладонь прижатако лбу. — Если бы я только мог вспомнить… — Из его груди исторгается вопльраздражения.

— Что? — Голос Нюхача в два раза громче обычного, и словогремит, как камень, упавший на бетонный тротуар.

— Я знаю, что видел это гребаное место, — отвечает Мышонок.— Как только вы начали говорить о нем, у меня возникло ощущение, что мне этознакомо. Видел я этот дом, видел, но память никак не желала подсказать, где икогда. Когда я пытался подумать о нем, вы понимаете, заставить себя вспомнить,я видел какие-то слепящие огни. А стоило Джеку упомянуть, — что этот дом стоитв лесу, я тут же увидел его. Как на картинке. В окружении этих слепящих огней.

— На «Черный дом» это не похоже, — замечает Джек.

— Еще как похоже. Огней там не было, я просто их видел. —Тон у Мышонка такой, словно его объяснение более чем логично.

Сонни смеется. Нюхач качает головой и бурчит:

— Дерьмо.

— Я не понимаю, — честно признается Джек.

Нюхач смотрит на Джека, поднимает палец, спрашивает Мышонка:

— Мы говорим об июле, августе двухгодичной давности?

— Естественно, — отвечает Мышонок. — «Лето НесравненнойКислоты». — Он смотрит на Джека и улыбается. — Два года назад мы получили этупотрясающую, удивительную кислоту. Одна таблетка, и у тебя пять или шесть часовдивных видений. Никаких побочных эффектов. Только плюсы и ни одного минуса. Выпонимаете, о чем я?

— Пожалуй, — отвечает Джек..

— При этом можно даже что-то делать. К примеру, ездить.Седлаешь свой байк и мчишься, куда захочешь. Все у тебя получается. Ты нележишь пластом, а действуешь за пределом своих максимальных возможностей.

— Тимоти Лири не во всем ошибался, — вставляет Док.

— Да, это была классная штука, — продолжает Мышонок. — Мыоприходовали все таблетки, а потом поставили точку. Больше с кислотой несвязывались. Этой достать не могли, а пользоваться той, что хуже, смысла небыло. Я даже не знаю, откуда взялись те таблетки.

— Ты не захочешь знать, откуда они взялись, — усмехаетсяНюхач. — Поверь мне.