— Значит, вы сидели на кислоте, когда увидели «Черный дом»,— уточняет Джек.

— Да. Потому-то я и видел огни.

— Где это было, Мышонок? — спрашивает Нюхач.

— Точно не знаю. Но подожди, Нюхач, дай мне выговориться. Вто лето я близко сошелся с Маленькой Нэнси Хейл, помнишь?

— Конечно, — кивает Нюхач. — Чертовски грустная история. —Он смотрит на Джека. — Маленькая Нэнси после того лета умерла.

— У меня чуть не разорвалось сердце, — рассказывает Мышонок.— У нее словно развилась аллергия на воздух и солнечный свет, совершеннонеожиданно. Ее все время тошнило. Кожа покрылась сыпью. Она не могла выходитьиз дому, потому что свет резал глаза. Док не мог понять, что с ней не так,поэтому мы отвезли ее в большую больницу в Ла Ривьере, но и там ей не поставилидиагноз. Мы говорили с врачами в «Мэйо»,[93] но и они не помогли. Она умиралатрудно. Я сам едва не умер, глядя на ее страдания.

Он долго молчит, уставившись на живот и колени, остальныетоже не произносят ни слова.

— Ладно. — Мышонок поднимает голову. — Вот что я помню. В тусубботу Маленькая Нэнси и я закинулись таблетками Несравненной и отправились впоездку по тем местам, которые нам нравились. Побывали в прибрежном парке ЛаРивьеры, доехали до Дог-Айленда и Лукаут-Пойнт. Возвращаясь оттуда, поднялисьна холм, любуясь открывшимся видом. Домой не хотелось, вот мы и ездили поокрестностям.

Маленькая Нэнси заметила щит с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОДВОСПРЕЩЕН», мимо которого я, должно быть, проезжал тысячу раз, не видя его. —Он смотрит на Джека Сойера. — Полной уверенности у меня нет, но кажется, онстоял на шоссе № 35.

Джек кивает.

— Если бы не кислота, не думаю, что и она увидела бы этотщит. О, теперь я все вспомнил. «Что это? — спрашивает она, и, клянусь, я долгооглядывался, прежде чем углядел этот щит, помятый, погнутый, с ржавыми дырамиот пуль. Он словно сливался с деревьями. — Кто-то хочет, чтобы мы несворачивали на эту дорогу, — говорит Маленькая Нэнси. — Что они там прячут?»Что-то в этом роде. «На какую дорогу?» — спрашиваю я и тут же вижу ее. Дорога —это сильно сказано. Проехать по ней могла бы одна машина, и толькомалолитражка. С обеих сторон — высокие деревья с толстыми стволами. Черт, я недумал, что там могло скрываться что-нибудь интересное, может, какая-нибудьстарая лачуга. И потом, не понравилось мне, как выглядела эта дорога. — Онбросает взгляд на Нюхача.

— Что значит, тебе не понравилось, как выглядела эта дорога?— переспрашивает Нюхач. — Я не раз видел, как ты заходил в места, которыеопределенно не могли тебе понравиться. Или ты гонишь, Мышонок?

— Говори что хочешь, но я рассказываю все, как было. Этотщит словно говорил: «ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ, ЕСЛИ ХОТИТЕ СЕБЕ ДОБРА». Вызвал у менянеприятное предчувствие.

— Тогда это точно гиблое место, — вмешивается Сонни. — Явидел гиблые места. Они не хотят, чтобы ты туда заходил, и предупреждают тебяоб этом.

— Полностью с тобой согласен, — кивает Мышонок, — но тыдослушай. Мне хотелось развернуться и поехать куда-нибудь за жареной курятиной,которая после таблетки Несравненной казалась пищей богов, но Маленькая Нэнсипожелала поехать по этой дороге, поскольку испытывала те же чувства, что и я.Она была очень смелая. И умела убеждать. Поэтому я сворачиваю с шоссе,Маленькая Нэнси прижимается ко мне и говорит: «Не дрейфь, Мышонок, прибавьходу», — вот я и прибавляю газу. Все вокруг какое-то странное и враждебное, ноя вижу только просеку, плавно поворачивающую между деревьями, и какое-тодерьмо, хотя я точно знаю, что его нет.

— В смысле? — любопытствует Сонни, словно уточняетполученные сведения о научном эксперименте.

— Какие-то темные тени выходят к краю просеки и смотрят наменя между деревьями. Пара бросилась ко мне, но я проскочил сквозь них, каксквозь дым. Не знаю, может, они и были дымом.

— Черт, это все кислота, — бросает Нюхач.

— Может, но ощущения были другие. А кроме того, Несравненнаяникогда не вгоняет тебя в тоску. Не вызывает депрессию. А тут я вдруг подумал оКиз Мартин. Я это хорошо помню. Буквально увидел ее, прямо перед собой, как онавыглядела, когда ее клали в «скорую помощь».

— Киз Мартин, — кивает Нюхач.

Мышонок поворачивается к Джеку.

— С Киз я встречался, когда мы учились в университете. Онабуквально умоляла нас разрешить ей поехать с нами, и однажды Кайзер сказал,хорошо, она может взять его байк. Для Киз это был настоящий праздник, онаоттягивалась на полную катушку. А потом наехала на какую-то чертову маленькуюхворостинку…

— Не на хворостинку, — уточняет Док. — Ветку. Толщиной впару дюймов.

— Которой достаточно, чтобы проверить твое умение сохранятьравновесие, особенно если ты не очень хорошо умеешь управляться с байком, —продолжает Мышонок. — Она переехала через эту веточку, байк вырвался из-подконтроля, Киз свалилась с него и ударилась об асфальт. У меня чуть неостановилось сердце.

— Я понял, что она умерла, как только подошел и увидел, подкаким углом повернута ее голова, — подхватывает Док. — Не имело смысла дажеоказывать первую помощь. Мы укрыли ее куртками, а я поехал вызывать «скорую».Через десять минут ее уже загружали в кузов. Один из фельдшеров узнал меня, ане то у нас возникли бы серьезные неприятности.

— Я все гадал, врач вы или нет, — говорит Джек.

— Окончил резидентуру[94] по хирургии в УниверситетеИллинойса и сразу ушел из медицины, — улыбается ему Док. — Болтался с этимипарнями, увлекся пивоварением — все интереснее, чем с утра до вечера резатьлюдей.

— Мышонок, — говорит Нюхач.

— Да. Я как раз подъезжал к повороту этой узкойдороги-просеки, и Киз буквально возникла передо мной как живая. С закрытымиглазами, с головой, висящей как осенний лист, готовый сорваться с ветки.«Ой-ей-ей, — сказал я себе, — вот этого мне сейчас видеть совершенно нехочется». И чувства меня охватили те же, что и тогда на дороге. Стало дурно.Просто дурно стало. А потом мы проехали поворот, и я услышал, как где-то в лесузарычала эта собака. Да еще как зарычала. Будто там было двадцать собак и всебезумно злые. Тут что-то начинает твориться с головой. Такое ощущение, что онасейчас взорвется. Я смотрю вперед, ожидая, что сейчас увижу перед собой стаюволков или еще какого-то зверья, бегущего на нас, и мне требуется какое-товремя, чтобы понять: передо мной дом. Черный дом.