Ювелирный магазин — лишь один из великогомножества лавчонок, разместившихся под крышей гигантского торгового центра.Келли я заприметил почти сразу — стоя за кассовым аппаратом, она пробивала чекклиенту.

Я вхожу в ювелирный магазин следом за какой-топарочкой и медленно приближаюсь к длинному застекленному прилавку, за которымКелли Райкер обслуживает очередного покупателя. Она поднимает голову, узнаетменя и улыбается. Я отступаю на несколько шагов, облокачиваюсь на прилавок иначинаю изучать ослепительно сияющие золотые цепи, толстые, как канаты. Народув магазине, как сельдей в бочке. Шестеро продавцов оживленно щебечут, показываяпокупателям драгоценности в красивых футлярах.

— Чем могу вам помочь, сэр? — спрашиваетКелли, подходя ко мне и останавливаясь, так что нас разделяет только прилавок.Я смотрю на нее, и сердце мое тает.

Мы оба улыбаемся; не слишком долго, чтобы непривлекать внимания.

— Так, смотрю просто, — говорю я. Похоже,никто нас не замечает. — Как у тебя дела?

— Все в порядке. А у тебя?

— Прекрасно.

— Показать тебе что-нибудь? — воркует Келли. —Вот здесь у нас распродажа.

Она показывает пальцем, и я вижу золотыецепочки — такие носят сутенеры.

— Очень мило, — громко говорю я. И тут жеспрашиваю, уже шепотом: — Мы можем поговорить?

— Не здесь, — отвечает она, пригибаясь ко мне.Мои ноздри щекочет тонкий аромат её духов. Келли отпирает ящик, отодвигаетпанель и достает золотую цепочку длиной дюймов в десять. Раскладывает цепочкупередо мной и тихонько говорит: — В дальнем конце центра есть кинотеатр. Купибилет на фильм с Эдди Мерфи. Центр, последний ряд. Я приду через полчаса.

— Эдди Мерфи? — переспрашиваю я, восхищенноощупывая цепочку.

— Красивая, да?

— Изумительная. Обожаю такие. Но все-такихотелось бы ещё поосмотреться.

Келли забирает у меня цепочку.

— Возвращайтесь, сэр, мы будем вас ждать, —приглашает она, улыбаясь. Словно всю жизнь за прилавком простояла.

Я ухожу на ватных ногах. Я знаю — Келлипридет, она ведь заранее все это продумала: кинотеатр, фильм с Эдди Мерфи, ряди место. Устроившись рядом с Санта-Клаусом, который уже едва не валится с ногот усталости, я выпиваю чашечку кофе, пытаясь представить, что скажет мнеКелли, что она задумала. Чтобы не скучать на фильме в одиночестве, я жду почтидо самой последней минуты и лишь тогда покупаю билет.

В зале человек пятьдесят, а то и меньше. Многоподростков, хотя фильм относится к категории «R» — то есть подросткам моложе 17лет доступ на него ограничен. Они сидят в первых рядах, гогоча и хихикая вответ на каждое скабрезное словечко. Последний ряд пустует.

Келли входит несколько минут спустя иусаживается по соседству со мной. Закидывает ногу на ногу, и юбка задирается,на несколько дюймов обнажая её ножки над коленями. Я не могу отвести от нихглаз.

— Ты часто здесь бываешь? — спрашивает Келли,и я невольно смеюсь. Она держится как ни в чем не бывало. Меня же простоколотит.

— Здесь мы в безопасности? — спрашиваю я.

— От кого?

— От твоего мужа.

— Да, сегодня у них мальчишник.

— Опять за ворот закладывает?

— Да.

Меня охватывают тревожные предчувствия.

— Но не так уж много, — добавляет Келли посленекоторого раздумья.

— Так он не…

— Нет. Давай о чем-нибудь другом поговорим.

— Извини. Просто я за тебя волнуюсь.

— С какой стати?

— Да потому что ты у меня из головы невыходишь. Все время о тебе думаю. А ты хоть иногда меня вспоминаешь?

Мы смотрим на экран, но ничего не видим.

— Постоянно, — шепчет Келли, и сердце моезамирает.

Тем временем на экране какие-то парень идевчонка вдруг начинают срывать друг с друга одежду. Они опрокидываются напостель, подушки и нижнее белье разлетаются во все стороны, и вся кроватьначинает трястись и подпрыгивать. Любовники сливаются в объятиях, а Келли тесноприжимается ко мне, её рука проникает под мою. Пока длится сцена на экране, мысидим ни живы, ни мертвы. Только потом я вновь обретаю дыхание.

— И когда ты вышла на службу? — спрашиваю я.

— Две недели назад. Нужно подзаработать кРождеству.

Бьюсь об заклад, что к Рождеству она успеетзаработать куда больше, чем я.

— И он позволяет тебе работать?

— Давай не будем о нем вспоминать.

— А о чем бы ты хотела поговорить?

— Расскажи, что на адвокатском фронтетворится.

— Сам черт ногу сломит. В феврале у менякрупный процесс.

— Значит дела в гору идут?

— Жизнь непростая, но мы на месте не стоим. Унашего брата все время так — то густо, то пусто. Многие адвокаты голодают,ожидая пока счастье не улыбнется.

— А если оно так и не улыбается?

— Тогда они продолжают голодать. Но мне нехочется это обсуждать.

— Ну и ладно. Клифф хочет, чтобы мы завелиребенка.

— И чего он этим добьется?

— Понятия не имею.

— Не иди у него на поводу, Келли, — прошувдруг я с неожиданной страстью. Мы смотрим друг другу в глаза, пальцы наших рукпереплетаются и сжимаются.

И почему я сижу в темном кинозале, держа заруку замужнюю женщину? Это вопрос вопросов. А вдруг заявится Клифф и застукаетнас на месте преступления? Интересно, кого он прикончит в первую очередь?

— Он запретил мне принимать противозачаточныетаблетки.

— И ты послушалась?

— Нет. Но мне боязно, что может случиться,если срок выйдет, а я так и не забеременею. Прежде, если помнишь, он был крутна расправу.

— Тебе решать — речь о твоем теле идет.

— Да, и оно привлекает его все чаще и чаще.Клифф просто обезумел — каждую свободную минуту тащит меня в постель.

— Послушай, м-мм, давай, если не возражаешь,сменим тему.