Брэдфорд Барнс занимает пост вице-президентаадминистрации, и мне требуется почти час, чтобы выяснить, в чем именно состоятего функции на этом поприще. Сегодня среда, утро, и от всей этой компании меняуже воротит. При виде одних и тех же постных физиономий парней из«Трень-Брень», день изо дня сидящих напротив меня в одних и тех же черныхкостюмах, я испытываю почти непреодолимую тошноту. Даже стенографистка мне ужеосточертела. Барнс вообще ни черта не смыслит. Я прощупываю его, словно наринге, он ныряет и уклоняется, ни один удар не достает цели. На суде он мне ненужен, от него все равно ничего путного не добьешься.

В среду днем я вызываю последнего свидетеля,Ричарда Пеллрода, старшего инспектора по исковым заявлениям, который подписалпо меньшей мере два письма, содержащих отказ в выплате причитающейся Блейкамстраховой премии. Пеллрод торчит в зале с самого понедельника, поэтомуненавидит меня лютой ненавистью. Он срывается уже с самого начала, грубит, иэто меня заводит. Я тычу его носом в подписанные им письма, и дело клонится ксерьезной перепалке. Пеллрод считает (и этого же мнения до сих порпридерживаются в «Прекрасном даре жизни»), что трансплантация костного мозгаещё не достаточно разработанный метод, чтобы применяться в лечении лейкозов.Тем не менее первый свой отказ он сделал на том основании, что при заключениистрахового договора, Донни Рэй скрыл заболевание гриппом. Он то и дело сам себепротиворечит. Более того, подловив Пеллрода на лжи раз, а за ним и другой, ярешаю, что нужно как следует проучить мерзавца. Я придвигаю к себе стопкудокументов, и мы их поочередно разбираем. Я заставляю Пеллрода попотеть — он нетолько объясняет, откуда взялась та или иная бумажка, но и вынужден брать насебя ответственность за каждую из них. Он ведь был непосредственным начальствомДжеки Леманчик, которая, к сожалению, куда-то испарилась. По предположениюПеллрода, она скорее всего вернулась в свой родной город, на юге Индианы. Времяот времени я задаю старшему инспектору колючие вопросы по поводу её стольвнезапного бегства, и это заметно выводит Пеллрода из себя. Я предъявляю емувсе новые и новые документы. Он в очередной уже раз пытается переложить вину накого-то другого. Я пощады не знаю. Я вправе задавать любые вопросы, какиетолько могут взбрести мне в голову, и Пеллрод не знает, откуда ждать подвоха.После непрерывного допроса в течение четырех часов он не выдерживает и молит опередышке.

* * *

Я отпускаю Пеллрода в половине восьмоговечера, и на этом допрос свидетелей из «Прекрасного дара жизни» заканчивается.Три дня, семнадцать часов, около тысячи страниц свидетельских показаний. А ведьих, как и остальные документы, придется ещё не раз читать и перечитывать.

Помощники Лео Ф. Драммонда распихивают бумагипо портфелям, а тем временем сам Драммонд отзывает меня в сторонку.

— Неплохо, Руди, очень даже неплохо, —вполголоса говорит он, как будто потрясен моим мастерством, но не хочет, чтобыдругие это услышали.

— Спасибо.

Он вздыхает. Мы устали, и нам обоим до смертинадоело пялиться друг на друга.

— Кто у нас ещё остается? — спрашиваетДраммонд.

— Все, я закончил, — отвечаю я, посколькубольше мне и в самом деле некого допрашивать.

— А как насчет доктора Корда?

— Он выступит уже во время суда.

Драммонд изумлен. Он пристально смотрит наменя, словно прикидывая, как это мне удалось убедить доктора свидетельствоватьживьем.

— И что он скажет?

— Что Рон Блейк был идеальным донором длясвоего брата-близнеца. Трансплантация костного мозга — обыденный метод в нашидни. Парня вполне можно было спасти. Ваш клиент подписал ему смертный приговор.

Драммонд воспринимает мои слова невозмутимо;ничего другого он и не ожидал.

— Возможно, мы тогда сами его допросим, —говорит он.

— Доктор берет за час пятьсот баксов.

— Да, я знаю. Послушайте, Руди, а что если нампропустить по рюмочке? Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.

— Что именно? — Меньше всего на свете мне быхотелось сейчас выпивать с Драммондом.

— Наши дела. Возможность заключить мировую.Может, минут через пятнадцать заскочите в нашу контору? Она здесь рядышком, зауглом.

В слове «мировая» есть нечто притягательное.Вдобавок мне давно хотелось увидеть драммондовскую контору.

— Хорошо, но только быстро, — говорю я, словнокакая-нибудь богатая красотка ждет не дождется моего приезда.

— Да, конечно. Идемте прямо сразу, не мешкая.

Я велю Деку подождать за углом, и мы сДраммондом тащимся пешком по направлению к самому высокому зданию Мемфиса.Поднимаясь в лифте на сороковой этаж, непринужденно болтаем о погоде. Стены наэтаже облицованы мрамором, кругом сияют бронзовые украшения. Везде кишатсотрудники, словно сейчас не вечер, а самый разгар дня. Обставлена контора«Трень-Брень» со вкусом. Я высматриваю своего старого приятеля Лойда Бека,головореза из фирмы «Броднэкс и Спир», от души надеясь, что его здесь нет.

Кабинет Драммонда не слишком велик, нообставлен изысканно. В этом небоскребе стоимость аренды чрезвычайно высока, иплощадь стараются использовать с умом.

— Что выпьете? — спрашивает Драммонд, швыряяна стол портфель и пиджак.

На крепкие напитки меня не тянет, к тому же янастолько устал, что спиртное может запросто свалить меня с ног.

— Только кока-колу, — отвечаю я, и в глазахДраммонда мелькает разочарование. Сам он наливает себе небольшой стаканчиквиски с содовой.

В дверь стучат и, к моему изумлению, в кабинетвходит мистер М. Уилфред Кили, собственной персоной. Мы не виделись спонедельника, с тех самых пор, как я в течение восьми часов кряду бомбардировалего вопросами. Кили вновь демонстрирует, насколько счастлив меня видеть. Мыобмениваемся рукопожатием и тепло приветствуем друг друга. Кили подходит к барув углу кабинета и смешивает себе напиток.

Мы устраиваемся возле бара за небольшим круглымстолом, и Драммонд с Кили потягивают виски с содовой. Столь поспешный приездКили в Мемфис означает одно: они твердо решили уладить дело миром. Я весьвнимание.

В прошлом месяце за все свои муки я заработалвсего шестьсот долларов. Драммонд зашибает примерно миллион в год. Килиуправляет компанией с миллиардным оборотом и, судя по всему, зарабатываетбольше, чем их адвокат. И эти люди готовы сделать мне деловое предложение.

— Меня крайне беспокоит поведение судьиКиплера, — вдруг нарушает молчание Драммонд.