Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Битвы в Фируз-абаде и Герате так ослабили мое войско, что было опасно оставаться далее в тех краях, ибо если бы поняли, что я ослаблен и напали на нас, поражение было бы неминуемым. По этой причине я не стал дожидаться прибытия Миран-Шаха из Фарса и с оставшейся частью войска пустился в путь, чтобы через Туе и Кучан выйти из Ирана и попасть в Мавераннахр. Я мог бы двинуться из Герата прямо на север, но при этом пришлось бы следовать через земли, правители которых возможно захотели бы напасть на меня. Тогда как путь через Туе и Кучан в то время считался безопасным для моего войска. Когда мы дошли до Туса, солнце переместилось в созвездие Тельца и погода была значительно теплее.
Я не стал останавливаться в Тусе больше, чем на два дня, да и то ради того, чтобы лошади отдохнули. На второй день я посетил могилу Фирдоуси, чтобы убедиться, в каком она состоянии, и увидел, что в саду, где была могила поэта, на кустах роз раскрылись красные и желтые цветы. Через два дня пребывания в Тусе, я пустился в дорогу и дошел до Кучана, где еще раз увидел тамошних мужчин и женщин, которые все были светловолосыми и голубоглазыми. Я еще раз предложил кучанским мужчинам вступить в мое войско, и опять они не приняли моего предложения. Погода была хорошей, воды было достаточно, и мы проходили через места, изобиловавшие кормом и продовольствием, и без каких-либо происшествий, достойных упоминания, мы возвратились на родину. Прежде, чем вступить в Самарканд, я направился в город Кеш, место, где я родился. До того я велел так обустроить его, чтобы стал он красивейшим городом мира, теперь же я хотел проверить, как выполняется то мое указание.
С того дня, как я начал завоевывать Вселенную, как упоминалось, я сохранял жизнь искусным мастерам различных ремесел и многих из них перемещал в Мавераннахр, чтобы там они применили свое умение и обучали ему местных юношей, которые впоследствии продолжили бы их дело. К тому времени, когда я велел расширить строительство в городе Кеш, в Мавераннахре собрали лучших мастеров из Багдада и Ирана. Я велел для строительства в Кеше применить горный камень из Бадахшана и привести яшмовый камень из Хорасана для колонн дворца, возводимого для меня в этом городе.
Я велел доставить из Фарса в Мавераннахр мрамор для отделки стен и пола того дворца. Я обязал лучших мастеров облицовки изразцом из Исфагана выполнить ту работу — облицевать плитами мой дворец в Кеше. В Мавераннахре было двое зодчих из Багдада, обучившиеся своему мастерству в Руме и умевшие создавать арочные своды в стиле того края. Я велел им устроить в румском стиле все арочные своды моего дворца в Кеше, потому как румский арочный свод, выстроенный из хорошего строительного материала, будет стоять тысячу лет и не разрушится, разве что если простоит дольше того срока или, если пострадает от землятрясения. (Удивительно то, что город Кеш, вместе со дворцом Амира Тимура, построенным в нем, были разрушены землетрясением. — Марсель Брион)
Увидев в Ширазе деревья, высаженные вдоль пешеходных дорог, я велел сделать то же самое и в Кеше, ибо идя по такой городской аллее, человек ощущает, будто находится в огромном саду. Еще в начале повествования о своей жизни, я упоминал, что первым моим учителем был старец по имени Мулла Алибек, у которого не было зубов и который обучал детей чтению и письму в мечети одной из кварталов Кеша. Так же я упоминал, что в семилетием возрасте я окончил ту школу и стал посещать школу на дому Шейха Шамсуддина. К тому времени, когда я затеял строительство в Кеше, эти двое уже несколько лет как отошли в мир иной. Дети Шейха Шамсуддина жили в достатке, тогда как потомки Муллы Али Бека испытывали нужду, и я велел, чтобы для каждого из его детей выстроили отдельный дом и учредил для них денежное содержание.
Строя дома для потомков Мулла Али Бека, я еще не ведал того, что позднее было высказано устами Ибн Халдуна во время встречи с ним в Шаме, а именно: «Высочайшее благо, даримое Господом человеку помимо жизни и здоровья, заключается в дружбе с могущественным лицом, потому что близость к такому лицу делает возможным осуществление всех возможных желаний и обладание могуществом и роскошью». И хотя к тому времени я еще не слышал того высказывания Ибн Халдуна, все же сам пришел к мысли о том, что являясь повелителем Вселенной, я не должен допускать, чтобы жили в нужде дети тех, кто в свое время верно служили мне и имели предо мной заслуги, и если их жизнь и быт проходят в нужде, то такое должно быть мне в укор.
По окончании строительства домов для детей Муллы Али Бека, мне пришла в голову мысль и я сказал себе: «Город Кеш — место моего рождения, в этом городе я вступил в этот мир и жил в нем некоторое время после рождения и поэтому я обязан моим согражданам, в той же степени, что и своим учителям. Разве достойно, чтобы мужчина или женщина, будучи земляками завоевателя Вселенной, жили в нужде и не знали, как будут завтра добывать себе хлеб насущный».
Поэтому я решил для всех неимущих жителей города Кеш учредить денежное содержание с тем, чтобы никто из них не вешат головы в горестном раздумье о том, как добыть себе хлеб насущный. (Поистине Тимурленг был удивительной личностью, и человек не знает, как судить о нём со всеми проявлениями его жестокости и кровожадности, с одной стороны, и благородства, отваги и великодушия — с другой. — Марсель Брион)
Я не думаю, чтобы в мире существовал город, красивее чем Кеш. Центральная улица моего города настолько широка, что от одного его края до другого насчитывается пятьдесят заръов и по ней плечом к плечу может проехать одновременно двадцать пять всадников. Несмотря на то, что в мире нет города, так же красивого как Кеш, несмотря на мой тамошний дворец, красивейший в мире, я не оставался в нем дольше, чем на неделю, потому что не хотел нарушать свой обет и впасть в праздность и покой. Я знал, что если предам
