стреляют. На спуске держитесь левее, вдоль следующего холма вверх мимо корявого дерева, по козьей тропе всё налево, налево – и вы на месте. Не выскакивайте на вершину – она у всех на виду. Сейчас тихо, но с прошлого вечера, когда мы здесь закрепились, было три контратаки, и нам не хватило времени как следует окопаться. Фамилия ротного – Баркер.

Капитан Баркер лежал в неглубоком окопе и дымил трубкой.

– Чтобы поглядеть на ваш мост, – с усмешкой сказал он, – вам придется по одному ползти на животе до вершины холма. Но лучше немного выждать: кажется, назревает очередная контратака. У нас один взвод на переднем склоне, два других здесь, справа и слева.

Мы устроились ждать в тесной траншее, из которой предварительно выволокли обмякший труп. Мины рвались на каменистом склоне слишком близко. Сначала мы сидели в окопе, но, посмотрев на других, залегли, вжавшись в землю. На позициях под огнем этикет предписывает посетителям проявлять ровно такую же осторожность, как и хозяевам, не меньше и не больше. Через секунду треск пулеметов из-за холма ознаменовал начало четвертой контратаки. В любой момент на гребне могли появиться немцы. Мы чувствовали себя зеваками, которые забрели на поле для регби в разгар напряженного матча. Боб Юнни достал пистолет и, передернув затвор, положил его рядом с собой.

– Что будем делать?

– Полагаю, мы всегда можем побежать следом за остальными.

Бойцы из двух взводов вокруг нас рассредоточились среди валунов и залегли со своим оружием в мелких окопчиках. Грохот нарастал и приближался, но мы ничего не видели. Затем он ослаб и вскоре стих. Рутина войны шла своим чередом: отбита еще одна атака, немцы отступают в свои траншеи.

Мы по очереди заползли на гребень, чтобы взглянуть на мост. Немцев не было видно, зато как на ладони был наш передовой взвод, окопавшийся под какими-то кустами. Подступы к мосту рассмотреть толком не получилось, но казалось, что с соседнего холма слева можно увидеть больше. Оставив Баркера готовиться к пятой контратаке, мы отправились обратно по склону среди минометных разрывов.

В гвардейском батальоне, который стоял левее, нашим глазам предстала более величественная картина. Гвардейцы зачем-то разместили свой штаб в деревенских домах на вершине холма в прямой видимости противника, под перекрестным огнем артиллерии, минометов и пулеметов. Не в пример сельскому стряпчему, который, казалось, управлял батальоном в одиночку, гвардия имела полный штат: командир в одном доме, адъютант в другом, через дорогу офицерское собрание, дальше по дороге интенданты, разведчики, связисты – все разместились в отдельных зданиях. Домишки разваливались на глазах, и после каждого разрыва с гор летели камни, пробивая крыши. Улица простреливалась снайперами, а противник, казалось, находился так близко, что все говорили шепотом. Полковник сидел в своем кабинете и вполголоса ругался на мертвый телефон: провода оборвало при обстреле, а связисты понесли тяжелые потери и не могли восстановить линию. Тремя сотнями метров глубже в тыл мы проходили овраг, полностью скрытый от противника, где штаб можно было расположить безопасно, но по таинственной причине было выбрано расположение не в чистом поле. Мы чинно отказались от предложенных касок (в этом случае сочтя уместным пренебречь этикетом), и я не без удовольствия заставил наших хозяев слегка понервничать, пусть и ценою риска оказаться с пробитой башкой из-за случайного осколка скалы. Перебежками от ворот до ворот полковник и его офицер разведки отвели нас в дом на окраине деревни, откуда мы, уворачиваясь от падающих кирпичей, смогли осмотреть все подступы к мосту. Узкая долина с редкими деревьями тянулась от позиции гвардейцев вниз к дороге и мосту, до которого, в принципе, был шанс добраться незамеченным. Полковник указал нам позиции роты «C», сквозь которые нам предстояло пройти; ткнул в возможное расположение вражеских постов, о которых он только догадывался, но полагал, что их не так много. Я спросил о минных полях, и он заверил меня, что сами они мин не закладывали. Командир роты «C», которого мы навестили позже, подтвердил слова полковника. Когда позже мы выпивали в офицерском собрании, здоровый кусок стены рухнул на стол, но все стаканы были спасены, а мы просто переместились.

Сразу после полудня Боб Юнни с группой из шести человек отправился разведать местность, по которой им придется идти ночью. Они еще раз спросили о минах и снова получили ответ, что их нет. Наши бойцы договорились, что ночью их выпустят с позиций роты, а ранним утром впустят обратно.

С наступлением ночи мы с Канери подвезли диверсионную группу как можно ближе к траншеям роты «C». В группу входили Боб Юнни, Кертис, Оуэн, Макаллистер, Локк и Хантер – шесть темноликих демонов, бесшумно ступающих на резиновых подошвах. Мы поужинали, после чего они взвалили на плечи рюкзаки со взрывчаткой, подцепили карабины и скрылись в темноте. Уходили они гораздо более воодушевленными, чем мы, оставшиеся в тылу. Ни мне, ни Канери эта операция не нравилась: объект пустяковый, но, хотя мы не рассчитывали, что немцы устроят нам какие-то особые неприятности, специфическая одаренность гвардейцев, которые будут встречать парней на обратном пути, вызывала беспокойство. Я решил ждать своих бойцов на том же месте: на душе было тревожно, разговаривать не тянуло, мы сидели на земле каждый у своего джипа. Ждали мы в узкой лощине, по которой немцы лениво постреливали из шестиствольных минометов – такие мы по ошибке называли Nebelwerfer, но чаще – «рыдающими сестрами». Мины летели отдельными залпами по шесть штук, с характерным тягучим всхлипывающим воем, странным, но не противным, а раскатистое эхо умножало эффект. Некоторое время я забавлялся, угадывая взаимосвязи между вспышками, воем, разрывами и эхом, а потом задремал. Разбудили меня приглушенные голоса с другой стороны машины: Кертис своим обычным, чуть запыхавшимся голосом втолковывал что-то Кэмерону. Было без четверти два. Передо мной Кертис повинился, что вернулся так рано и не выполнил задачу. Они попали в передрягу – не самую серьезную, но невредимыми остались только двое: Боб Юнни и сам Кертис. Они попытались пройти дальше, но убедились, что вдвоем не унесут всю взрывчатку, необходимую для подрыва моста. Следующей ночью они возьмут других ребят и пойдут другим путем, поскольку сегодня они напоролись на минное поле прямо за передовыми постами гвардейцев. Хантер погиб: осколок перерезал ему горло. Макаллистер был тяжело ранен и не способен передвигаться. Локк и Оуэн ранены, но на ногах держались.

Канери и Кэмерон ушли вместе с Кертисом. Они нашли носилки и пару гвардейцев и принесли Макаллистера, но тело Хантера эвакуировать не удалось, потому что им пришлось отвлечься