Моссу помогал капрал Снейп, молчаливый идеальный клерк, днем и ночью в работе. Я брал его на несколько операций в роли капрала патруля, которой он по-настоящему наслаждался, между операциями возвращаясь к обязанностям администратора, будучи равно эффективным и там, и тут. Он погиб в самом конце войны.

Боб Юнни оставался на базе и обучал новобранцев. База в те времена располагалась над отвесной скалой высотой девятьсот метров. Дорогу туда взорвали, и попасть к нам можно было либо козьими тропами, либо на фуникулере, принадлежавшем местной гидроэлектростанции: мы сумели поднять на нем даже джип. При необходимости мы с легкостью могли отрезать себя от мира, оставив в своем распоряжении сотни квадратных километров гор и озер, а также пик высотой почти в два километра. В марте было еще очень много снега. 8-я армия обеспечила каждого нашего бойца лыжным снаряжением, и мы пригласили четырех инструкторов из итальянского батальона альпини. Когда снег растаял, мы занялись скалолазанием, в котором несколько энтузиастов особенно преуспели – полезное достижение, как не раз подтвердилось впоследствии. Однако, с моей точки зрения, главная задача этих тренировок заключалась в том, чтобы помочь людям развить уверенность в себе, не дать заскучать и потерять форму на этапе подготовки. Мы проводили и другие тренировки, теснее связанные с нашими непосредственными боевыми задачами.

Однажды вечером, вернувшись из Казерты, я увидел, что меня дожидается молодой капитан. Джон Кэмпбелл, прибывший из центра подготовки пополнения пехоты, хотел предложить нам свои услуги и по такому случаю облачился в лучшую свою одежду. Если не считать волос, не стриженных полгода, он выглядел довольно опрятно: френч, брюки из шотландки (ранее он служил в Аргайл-Сатерлендском хайлендском полку) и довольно щегольские ботинки. Поскольку я устал, был голоден и раздражен, эта фанаберия меня не впечатлила, а сам Кэмпбелл оказался косноязычен, да и говорил всё невпопад. Я ему отказал, но Канери отвел меня в сторонку и шепнул:

– Я бы дал ему шанс. Говорил с ним сегодня днем – похоже, с парнем все в порядке. Ты просто его напугал.

Еще раз окинув взглядом крупную неуклюжую фигуру в тесной одежде, я сказал:

– Примерно через час у нас начнется тренировка. Если вкратце: нужно в команде с еще одним человеком найти дорогу в неизвестной местности и пройти около ста километров с оружием и двадцатикилограммовым рюкзаком. Нужно спешить, поскольку это будет своего рода гонка. Присоединяйтесь – если покажете хороший результат, вас возьмут в PPA.

PPA на лыжной подготовке в Италии

Через час Кэмпбелл, одолжив у кого-то простые сапоги и полевую форму, забрался вместе с другими участниками гонки в кузов грузовика. Я смягчился настолько, что дал ему в напарники моего стрелка Джока Кэмерона, егеря, который лучше всех умел находить дорогу в горах. Стартовали мы ночью и ближе к утру каждую пару высадили через несколько километров друг от друга, всем двойкам вручили карту размером с носовой платок и вкратце обрисовали, где они находятся. Бойцам предстояло самостоятельно добраться до нашей базы в Сан-Грегорио в Матезских горах. По правилам запрещалось передвигаться по шоссе, которые якобы контролировались противником, и вступать в контакт с местным населением, по легенде, враждебно настроенным к нам. Следовать последнему пункту не составило труда, поскольку крестьяне приняли наших бойцов за немецких парашютистов и изрядно перепугались. Каждая команда несла с собой провиант и аварийный паек; компас был разрешен только такой, который можно спрятать в чубуке трубки.

Кэмерон и Кэмпбелл пришли первыми: спустя 32 часа после заброски и на два часа раньше следующей пары. Последние, Дагган с напарником, объявились на пятый день: все это время они блуждали так, что умудрились трижды пересечь Апеннины. Дагган потерял последний шанс служить в патруле, но остался при штабе поваром. Его напарник провалился еще раз на другом испытании и был уволен.

Кэмпбелл остался с нами до конца войны и дорос до четвертого в нашей «большой тройке». Но прежде чем стать командиром патруля «S», прославить его смелыми операциями в духе плаща и кинжала и заслужить два Военных креста, он прошел долгий путь. Сначала я назначил его помощником Жана Канери, и несколько месяцев Кэмпбелл выполнял поручения своего командира: следуя примеру начальника, он научился мастерски общаться с неуступчивыми интендантами. Именно так он получил свой первый опыт сражений: не против немцев, а против наших тыловиков в Италии, которые, узнав Кэмпбелла, стали бояться его бульдожьей хватки. Он преодолел сильный комплекс неполноценности, которым страдал с детства, и, когда я поручил ему возглавить патруль, превратился в одного из самых отчаянных бойцов среди нас.

В конце мая 1944 года многие из наших людей, не включая, впрочем, меня, закончили обучение в авиадесантной школе под Бриндизи; они освоили технику получения грузов, сброшенных ночью на парашютах, которую разработали, кажется, для снабжения отрядов Сопротивления во Франции и Низинных странах, и научились обращаться со своенравной парочкой – Ребеккой и Эврикой, которые в строжайшей секретности вели самолеты по радиомаяку к зонам выброски, где мы ждали контейнеры и людей.

Парашютная подготовка

Команда «A» трижды вывозила беглых военнопленных с пляжа на адриатическом побережье неподалеку от устья Тенны, в немецком тылу, в сотне километров от фронта, проходившего тогда у Пескары. Суда, которыми они пользовались, провели замеры и установили, что глубина над песчаными отмелями, лежащими в полукилометре от берега, позволяет нашим танко-десантным ботам подойти к берегу. А уж от пляжа джипы легко попадут на шоссе.

Спецподразделение № 1 постоянно поддерживало контакт по радио со связным среди итальянских партизан в Чинголи, горном городке в пятидесяти километрах от берега: в его окрестностях мы могли укрыться в первый день сразу после десанта. Исходя из этих соображений, я выбрал местом высадки устье Тенны. Флот дал согласие, и мы условились, что операция пройдет безлунной ночью в период между 12 и 17 июня, три дня до и три после новолуния. Сначала я рассчитывал на 12‐е, но в результате нескольких задержек дата была перенесена на 15 июня, 23:00.

Вообще, мне хотелось высадиться значительно раньше, в первых числах месяца, но флот, сначала дав согласие, вдруг заявил, что по некоему регламенту приближаться к вражеским берегам можно только в новолуние, и все мои возражения оказались тщетны. Тем временем в результате основного сражения, начавшегося 11 мая у Кассино, немецкая оборона рухнула. 23 мая наши войска у Анцио прорвались с плацдарма,