Лео быстро скрылся за дверь гаража. Ионуцци иБык тряслись от страха около лодки. Лео наступил на грабли, и ручка ударила помешку с банками. Все трое затаили дыхание. Со двора соседей доносились голоса.

– Какого черта? – спросил Ионуцци, не разжимаячелюстей. И он, и Бык были в поту. Рубашки прилипли к спинам. По волосам тожетек пот.

– Не знаю, – прошипел Лео, злой как черт, ипротиснулся к окну, выходящему в сторону дома Баллантайнов. – Что-то влетело вокно, так я думаю. Не знаю. У этого психа – ружье!

– Чего? – почти взвизгнул Ионуцци. И он и Быкподняли головы к окну. Псих с ружьем топал по двору и орал на деревья.

Мистеру Баллантайну надоел Новый Орлеан,надоели наркоманы и панки, которым бы только ломать да грабить, надоелипреступники, он устал бояться, и ему, черт бы все побрал, так обрыдло все насвете, что он поднял ружье и выстрелил в сторону деревьев просто на всякийслучай. Пусть эти ублюдки знают, что с ним не стоит связываться, он шутить небудет!

Миссис Баллантайн в розовом халате стояла вдверях и взвизгнула, когда он выстрелил.

Услышав начавшуюся пальбу, троица в соседнемдворе плюхнулась мордами в грязь.

– Этот сукин сын спятил, – выдавил из себяЛео. Медленно и в унисон они подняли головы, и именно в этот момент к домуБаллантайнов подъехала первая полицейская машина, вовсю сверкая сине-красноймигалкой.

Первым бросился прочь Ионуцци, за ним Бык,потом Лео. Они ужасно торопились, но в то же время старались не привлечьвнимания идиотов в соседнем дворе. Они двигались от дерева к дереву, низкопригнувшись, стараясь как можно скорее скрыться в лесу, пока снова не началасьстрельба. Отступали по всем правилам.

Марк и Реджи забились поглубже в кусты.

– Ты рехнулся, – продолжала она шептать, и онана самом деле так думала. Она искренне поверила, что ее клиент психическинеуравновешен. Но она все равно обнимала его и прижимала к себе. Они незаметили трех силуэтов, пока те не достигли забора.

– Вон они, – показал пальцем Марк. Полминутыназад он велел ей следить за калиткой.

– Трое, – прошептал он. Троица нырнула в кустыфутах в тридцати от того места, где они прятались, и скрылась в лесу.

Они еще плотнее прижались друг к другу.

– Ты рехнулся, – повторила она.

– Возможно. Но ведь сработало.

Выстрел из ружья был последней каплей дляРеджи. Она дрожала, когда они шли сюда, она тряслась от страха, когда онвернулся от гаража с новостями. Она едва не завопила, черт побери, когда оншвырнул камень в окно. Но выстрел довершил дело. Сердце у нее колотилось, ируки дрожали.

И самое странное, она понимала, что взять иубежать они не могут. Три трупокопателя находились сейчас между ними и машиной.Путь к отступлению был отрезан.

Выстрел из ружья разбудил всех соседей. Водворах зажглись прожекторы, везде ходили люди в халатах и пижамах, посматриваяв сторону дома Баллантайнов. Люди громко задавали друг другу вопросы череззаборы. Ожили и собаки. Марк и Реджи попятились подальше в кусты.

Мистер Баллантайн и один из полицейскихпрошлись вдоль забора, возможно, разыскивая похожие камни. Но ничего не нашли.Реджи и Марк могли слышать их голоса, но разобрать, о чем они говорят, былоневозможно. Мистер Баллантайн здорово орал.

Полицейские успокоили его и помогли приклеитьпрозрачную пленку на разбитое стекло. Сине-красные мигалки выключили, а ещечерез двадцать минут полицейские уехали.

Дрожащие Реджи и Марк ждали, держась за руки.По ним ползали муравьи. Остервенело кусались комары. В одежде запутались сучкии колючки. Наконец свет в доме Баллантайнов погас.

Они ждали.

На какое-то мгновение после часа ночи облакаразошлись, и месяц осветил задний двор Роми и гараж. Реджи взглянула на часы.Ноги затекли от неудобного сидения. Спина болела. Но как ни странно, онапривыкла к обстановке, к этим джунглям и после того, как им удалось пережитьгангстеров, полицейских и идиота с ружьем, чувствовала себя на удивлениеуверенно. И пульс и дыхание были нормальными. Она уже не потела, хотя джинсы исвитер до сих пор были мокрыми от чрезмерных усилий и ночной влажности. Марк ерзали хлопками убивал комаров, но говорил мало. Он был совершенно спокоен. Жевалтравинку, наблюдал за забором и вел себя так, будто только он один знал точно,что им следует делать.

– Пойдемте немного прогуляемся, – предложилон, поднимаясь с колен.

– Куда? К машине?

– Нет. Просто по тропинке. У меня ногизатекли. Она тоже не чувствовала своей левой ноги ниже колена. А правая ногазатекла даже до бедра. Так что поднялась она с трудом. Они вышли на узкуютропинку, бегущую вдоль бывшего ручья. Он уверенно двигался в темноте, даже неприбегая к помощь фонарика, то и дело прихлопывая комаров.

Они остановились глубоко в лесу, откуда небыло видно заборов Роми и его соседей.

– Думаю, нам пора отсюда уходить, – сказалаона несколько громче, потому что дома были далеко. – Я, понимаешь, змей боюсь.Мне бы не хотелось наступить на какую-нибудь.

Он на нее не взглянул, смотрел, необорачиваясь, в сторону канавы.

– Мне кажется, это вы плохо придумали – сейчасуйти, – прошептал он.

Она понимала: он так сказал не случайно. Запоследние шесть часов ей ни разу не удалось его переспорить.

– Почему?

– Да эти ребята все еще могут здесь болтаться.Они ведь могли затаиться и ждать, когда все успокоится, чтобы вернуться. Еслимы пойдем к машине, можем на них наткнуться.

– Марк, я больше не могу, понятно? Может, длятебя эти игры и в удовольствие, но мне пятьдесят два, а с меня хватит. Я немогу поверить, что это я прячусь в час ночи в джунглях!

– Шшш. – Он приложил палец к губам. – Выслишком громко говорите. И это вовсе не игра.

– Черт возьми, я знаю, что это не игра! Нечитай мне нотаций!

– Держите себя в руках, Реджи. Мы вбезопасности.

– Как же, в безопасности! Я почувствую себя вбезопасности, только когда закрою за собой дверь мотеля.

– Тогда уходите. Идите же. Найдите дорогу кмашине и уезжайте.

– Ну, разумеется. А ты, надо думать,останешься здесь.