Явились вместе, на машине Костомара, довольные, как дваафриканских слона. Костомар громогласно прокричал:

– Нинель, у нас есть шампанское?.. Непорядок, надо заказать!Да, повод есть…

Аверьян спросил жадно:

– Сценарий завершили?

– Это не сценарий, – провозгласил Костомар. – Эточудо!.. Это гениально! И все придумал вот этот скромный гений!

Он подталкивал Горецкого, тот смущался и разводилкоротенькими пухлыми ручками.

– Клевета-с… – доносился его торопливый голосок. –Гнуснейшая клевета!.. Я только чуть-чуть подправил… даже просто сделалпару замечаний… Не надо, Котляр Валентинович, вы все сделали сами…

Позвонили Конону, тот ответил, что едет по Малой Грузинской,через двадцать минут может заехать, поздравить лично. Выразить, так сказать,рукопожатие перед строем.

Явился он даже раньше, вошел бодрый, налитый силой, сразуокинул все цепким взглядом: не растащили еще имущество эти хакеры, поздоровалсяс Костомаром и Горецким за руку, Нинель шлепнул по заду, меня похлопал поплечу, Аверьяну кивнул.

Я протянул ему распечатанные листки со сценариемпоследней части. Аверьян придвинул Конону глубокое кресло, Нинель подала наподносе чашку кофе и крупный бутерброд. Конон взял, не глядя, даже непоблагодарил, привык к обслуживанию, глаза его прикипели к тексту.

Я сам видел, что получилось не просто продуманно иоригинально, но и очень, так сказать, реалистично. Конон читал, крутил головойв полном обалдении.

– Марк Сидорович, признайтесь… вы работали в каком-нибудь…гм… учреждении? Ну, каком-нибудь закрытом, где всегда знают больше, чем дажегазетчики!

Горецкий довольно улыбнулся. Они с Костомаром переглянулись.Костомар сказал:

– Дорогой Илья Юрьевич! Перевороты готовили всегда те люди,которые никогда и не помышляли о власти! Как всякие там коммунизмы-капитализмыпридуманы литераторами, так и перевороты Франко и Пиночета обосновали ирасписали по пунктам люди… далекие от погон.

Горецкий хохотнул.

– Вы не совсем правы, уж извините. Бывали попыткипереворотов, которые задумывали сами военные, бывали. Правда, тех олуховарестовывали еще на выходе из казарм! Самое успешное – это ГКЧП, когданаши придурки ухитрились даже ввести в Москву сверхмощные танки, где ихразоружили студенты и бабки-пенсионерки. Остальное, вы правы, пшик.У силовиков в мозгу всего одна извилина, да и та прямая. Между ягодицами.Они привыкли отдавать приказы, им в голову не может прийти, что кто-то посмеетпоступить иначе. А мы все эти «иначе» учитываем.

Я читал и перечитывал свой экземпляр, а когда в головупришла пара идеек, высказал, удивился, что Костомар принял сразу, без поправок,и Горецкий повертел так и эдак, но принял тоже, даже похвалил.

Раззадорившись, я предложил чуть изменить мотивировкупереворота, переместить акценты. Чуть-чуть, но это даст задуманный эффект…Снова Костомар и Горецкий задумались, Конон попивал кофе, вслушивался.Я то и дело ловил на себе его изучающий взгляд.

Сказать, что я – руководитель проекта, потому меня таквот слушают, – смешно, потому я, поколебавшись, решил считать, что я всамом деле такой вот умненький и коварный. Но когда я в сценарий госпереворотапредложил добавить хитроумный ход, что обеспечивает поворот общественногомнения на сто восемьдесят градусов, Конон посмотрел задумчиво, сказал:

– Сперва я думал, ты только в технике – ас, потом кСветлане нашел дорогу… но чтоб вот такое придумать? В эпоху мушкетеровбыть бы тебе кардиналом Ришелье!

– Я предпочел бы парня со шпагой, – пробормотал я,хотя почувствовал себя очень польщенным. – А то мне как-то обетбезбрачия не совсем… А насчет удачного хода… Так это просто напрашивается.Выйдите на улицу, посмотрите.

Он некоторое время смотрел на меня настолько внимательно,что у меня по спине прокатилась холодная волна. Не узнал ли он что-то насчетнас с Вероникой?

Потом Конон ушел, но я еще долго вздрагивал, вспоминая этотвнимательный и оценивающий взгляд.

Сегодня я полдня прокопался в одном из офисов Конона в самомгороде. Он заказал по моему совету новое оборудование, я наладил, проверял, акогда уже заканчивал, прибыл Козаровский.

Здесь его встречали как хозяина. Он и держался по-хозяйски,даже осанка иная, взгляд повелительно-покровительственный.

– А, баймер, – сказал он равнодушно. – Что, новыекомпы?.. Сети?.. Да-да, это важно…

Я видел, как к нему подошел один из служащих, что-тошепнул на ухо. С этого момента Козаровский был возбужден, дергался, глазалихорадочно блистали. Он потирал руки, бегал по комнате, садился, тут же сновавскакивал, бросался то к окну, то к двери, хватал трубку телефона, подносил куху и, услышав гудок, разочарованно бросал на рычажки. Мобильник проверил покрайней мере трижды.

Когда раздался звонок, его рука выхватила сотовый быстрее,чем ганфайтер выхватывает кольт. Я вздрогнул, Козаровский перевел дыхание,выждал еще два звонка, нажал кнопку и сказал небрежно и холодновато:

– Козаровский слушает.

Я слышал взволнованный голос, который бубнил что-тоскороговоркой. Козаровский выслушал, кивнул, словно собеседник его видел,сказал так же небрежно:

– Отлично, все идет по плану. Я выезжаю.

Я следил за ним одними глазами, все тело моеодеревенело. Козаровский пошел к дверям, оглянулся. Глаза горели адским огнем.

– Все по плану, – повторил он. – Я умеюпланировать! А твоя доля – десятая часть, помнишь?

Дверь за ним хлопнула, а перед моим остановившимся взоромпрямо на деревянной панели огнем прочертилась цифра с семью нулями. Десятаячасть, мелькнуло в голове. Это десятки миллионов долларов. Сейчас я получаю вгод десять тысяч долларов, а буду получать столько в день! Но, что самоеглавное, отпадет эта страшная угроза из-за Вероники… Конона не станет, шантажкончится. А самого Козаровского Вероника не интересует совершенно. Да-да,не интересует…

Я видел, что на нее он всегда смотрел с полнейшимравнодушием, явно предпочитая Нюрку или подобных Нюрке. К тому же изподчиненных и шантажируемых превращаюсь в партнера. Как только Конон будет…убран, страшная угроза над моей головой исчезнет. А Веронику я простозаберу отсюда. Оплачу ее учебу, куплю ей… и себе большую квартиру, обставлю,сразу – сервер, оптоволокно, заведу щенка…

Мои негнущиеся пальцы медленно вытащили сотовый.Одеревеневшими подушечками нажал на «память», затем на одну-единственную цифру.Через несколько мгновений на экранчике возникло лицо Конона. Он выгляделрассерженным.

– Какого черта? – рыкнул он. – У меня жотключен! Что за фокусы?

– Шеф, – сказал я мертвым голосом. – Где бы ты нинаходился, послушай. Мы тебя предали. Я предал, Козаровский предал…