– Лучше, чем ты иногда сама себя понимаешь, – тихосказал он. И это было слишком близко к правде.

Доставка в номер дала о себе знать стуком в дверь и вежливымголосом. Мика подошел к двери, опередив меня, но не стал сразу ее открывать.Некоторых людей, участвующих в моей жизни, приходилось учить осмотрительности,но у Мики она входила в стандартный набор поставки бойфренда.

Он выглянул в замочную скважину, потом посмотрел на меня:

– Доставка в номер. – Но дверь открывать не стал,а сделал очень глубокий вдох, нюхая воздух. – И пахнет как доставка вномер.

Я отодвинула руку от пистолета под мышкой. Сама даже незаметила, что рука туда потянулась, пока не убрала. Когда Мика сталпринюхиваться к двери, мне на миг показалось, будто что-то не так, а не простоон нюхает воздух ради приятного запаха.

Перед тем, как открыть дверь, Мика надел очки, а япроверила, что пистолет прикрыт жакетом. Не хотелось никого пугать и уж точноне хотелось давать обслуге повод для разговоров. Скрывать, насколько мы далекиот нормы, было нам привычно. А то народ нервничает при виде пистолетов иоборотней – можете себе представить?

Рассыльный улыбнулся и спросил, куда нам желательнопоставить поднос. Мы попросили его накрыть стол у окна.

Кажется, у него много времени ушло на сервировку. Онрасставил бокалы для воды, настоящие салфетки, даже розу в вазочке посерединестола. Никогда не видела, чтобы доставка в номер работала так тщательно.

Наконец он закончил работу. Мика расписался за еду, ирассыльный исчез, пожелав нам всего хорошего – кажется, совершенно искренне.

Мика закрыл за ним дверь, запер все замки. Я это одобрила.От замков мало толку, если ими не пользоваться.

Я как раз пыталась решить, хмуриться мне или нет.

– Я люблю осмотрительность, ты это знаешь...

– Но? – спросил он, кладя свои очки на кофейныйстолик.

– Но я думаю, что должна сделать тебе этот комплимент,прежде чем начинать ныть.

Улыбка его чуть поугасла.

– Что на этот раз?

– Вот салат с жареной курицей и куриные грудки,жаренные с овощами на гриле. Салат лучше не мне.

Он улыбнулся, и улыбка была такая, что можно былодогадаться, как он выглядел в пятнадцать лет.

– Тогда тебе грудки.

Я нахмурилась:

– Я бы предпочла бифштекс.

Он кивнул:

– Да, но если плотно поесть, еда иногда не слишкомхорошо укладывается, если секс тоже... гм... энергичный.

Я попыталась не улыбнуться – и не смогла.

– А секс у нас намечается... гм... энергичный?

– Надеюсь, – ответил он.

– И ты себе взял сачат, потому что...

– Потому что большая часть работы достанется мне.

– Ну а это уже неправда, – возразила я.

Он обхватил меня руками, и от того, что рост у нас один итот же, взгляд в глаза друг другу получался очень серьезным – и очень интимным.

– Кто будет делать большую часть работы – это зависитот того, кто что будет делать. – Голос его звучал низко и глубоко.Наклонившись ближе ко мне, он сказал: – Я знаю точно, что я хочу сделать тебе ис тобой, а это значит, что я... – губы его оказались над моими, – будуделать большую часть работы.

Я думала, он меня поцелует, но он не поцеловал –отодвинулся, оставив меня чуть задыхающуюся и с легкой дрожью. Когда я смоглаговорить, чтобы голос не звучал так неуверенно, как я себя чувствовала, яспросила:

– Как ты это делаешь?

– Что? – спросил он, садясь со своей стороны столаи расстилая салфетку на коленях.

Я на него выразительно глянула. Он засмеялся:

– Я твой Нимир-Радж, Анита. А ты моя Нимир-Ра, королевалеопардов. Как только мы встретились, мой зверь и та часть твоей сущности, чтопризывает леопардов-оборотней и отвечает им, узнали друг друга. И ты этознаешь.

Я вспыхнула, потому что воспоминание о том, как нас потянулодруг к другу при первой встрече, до сих пор вызывало у меня небольшое смущение.Ладно, даже не небольшое.

Мика был первым мужчиной, с которым у меня был секс черезнесколько часов после знакомства. Единственное, из-за чего это не оказался сексна одну ночь, – это что Мика остался возле меня, но тогда я еще не знала,что так получится. Мика был первым, на ком я питала ardeur, первое теплое тело,на котором я утолила эту страшную жажду. Это и была связь наших душ? Или основаее?

– Ты хмуришься, – сказал он.

– Задумалась, – ответила я.

– И не о приятном, судя по выражению лица.

Я пожала плечами, от чего жакет задел пистолет. Я снялажакет и повесила на спинку кресла. Теперь наплечная кобура была на виду иагрессивно выделялась на алой блузке. Рукава были короткие, и почти все шрамына виду.

– Ты сердишься, – сказал он. – Почему?

Я опустила голову, поскольку он был прав.

– Не спрашивай, ладно? Пусть пройдет это мрачноенастроение, а я постараюсь, чтобы оно прошло.

Он поглядел на меня секунду, потом едва заметно кивнул. Нона лице его осталось то же тщательно сохраняемое спокойствие – нейтральное,приятное лицо "я-справляюсь-с-ее-настроениями". Терпеть не могу этоговыражения, потому что оно значило, что со мной трудно, а я, черт меня побери,не знаю, как сделать, чтобы со мной было легко. Снова и снова спотыкаюсь опроблемы, которые вроде бы уже давно решила. Черт побери, что это со мной?

Мы поели молча, но это не было непринужденное молчание. Онобыло напряженным – по крайней мере для меня.

– О'кей, – сказал Мика, и я вздрогнула.

– Что? – спросила я, и это прозвучало сдавленно –что-то между выдохом и воплем.

– Я не знаю, отчего ты такая... – он повел рукой ввоздухе, – но давай будем играть по-твоему. Откуда у тебя шрамы на левойруке?

Я глянула на руку, будто она вдруг появилась из воздуха.Уставилась на холмик рубцовой ткани на локтевом сгибе, на крестообразный шрамот ожога чуть пониже, на ножевой порез и более новые следы укусов между ними.Они еще розовели, эти следы, не стали белыми и блестящими, как прочие шрамы.Ну, ожог-то не был белым, малость потемнее, но...

– Какие именно? – спросила я, подняв глаза наМику.

Тогда он улыбнулся:

– Крестообразный ожог.

Я пожала плечами:

– Меня схватили ренфилды – люди с некоторым количествомукусов, – принадлежавшие одному мастеру вампиров. Они сковали меня, готовяк ночи своему хозяину на закуску, а пока ждали, решили поразвлечься.Развлечение состояло в том, что они накалили крестообразное клеймо и приложилиего к моей руке.