Я кивнула:

– На самом деле я точно знаю, как это.

Он посмотрел на меня, перевел взгляд мне на руку.

– Ты точно понимаешь, что я хочу сказать?

– Лучше многих, – ответила я настолько тихо инейтрально, насколько это получилось.

Он столько сейчас проявлял эмоций, что я не стала выдаватьвстречных. Это было лучшее, что я могла сделать.

Он улыбнулся, и снова это была та грустная, печальная,самоуничижительная улыбка.

– Винтовка куда-то делась. Не помню, как выпустил ее изрук, да и все равно руки не действовали. Я лежал на земле, а эта тварь стояланадо мной, и я уже не боялся. Ничего не болело, ничего не пугало. Почти полныйпокой. А потом помню только отрывки. Голоса, меня несут на носилках. Помню, какзаносили в вертолет. Очнулся я в больнице, с одной стороны от меня был агентФокс, а отец – с другой.

И тут я поняла, какая искра осветила путь в глубины памяти.

– И когда ты увидел Фокса, все это вернулось.

Бывают дни, когда я по-настоящему торможу.

Он кивнул.

– Я испугался, когда его увидел, Анита. Знаю, что этозвучит глупо, но оно так.

– Это не глупо, и этого не было видно. Я хочу сказать,даже я не заметила.

– Это не на переднем плане сознания я испугался, Анита.Это где-то в глубине. А потом тебе не понравился номер, и...

Я бросилась к нему, обвила его руками, прижалась лицом кгруди. Он обнял меня в ответ, сильно, так сильно, будто держался за последнююво вселенной твердую опору.

– Я люблю этот номер. Я тебя люблю. Прости, что я такмерзко себя вела.

Он заговорил, все еще уткнувшись в меня лицом, так что голосзвучал приглушенно.

– Я не пережил нападение, Анита. Этот оборотень съел отдяди и от Ричи, сколько мог сожрать, и ушел. Нас нашли двое охотников, и обабыли врачами. Я был мертв, Анита. Сердце не билось, пульса не было. Докторазапустили мое сердце, заставили снова дышать. Залатали меня, как могли, ивынесли на поляну, чтобы меня мог подобрать вертолет и отвезти в больницу.Никто не думал, что я выживу.

Я гладила его по волосам, все еще гладко натянутым,заплетенным в косу.

– Но ты выжил.

Он кивнул, потерся головой о шелк блузки, о груди под ним.Не сексуально, а просто так.

– Этот леопард-оборотень был серийным убийцей. Нападалтолько на охотников и только когда они добудут зверя. Фокс сказал, что всеслучаи они объединили в серию всего за несколько часов до нападения на нас.Первое нападение случилось в резервации, где он тогда работал.

– Он раскрыл дело, – сказала я.

– Он поймал... чудовище. И присутствовал, когда егоубили.

Мика все время говорил "чудовище". От оборотнятакое нечасто услышишь – про другого оборотня.

– Я умер, меня реанимировали, я выжил и выздоровел.Выздоровел очень быстро. Невероятно быстро. И через месяц я тоже был чудовищем.Монстром.

Печаль слышалась в его голосе, невыразимая печаль.

– Ты не монстр, – сказала я.

Он отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Но ведь многие из нас – монстры, Анита. Я вступил впард Мерля, и он был хорошим вожаком, но пришел Химера и захватил власть, а онбыл злобный псих.

Химера – это был тот вожак, которого я убила, чтобы спастиМику и его народ. Этот Химера был единственным известным мнеоборотнем-универсалом, который мог перекидываться различными зверями. До того,как я его встретила, я бы сказала уверенно, что реально такого не может быть,но я встретила его, и мне пришлось его уничтожить. Он был вполне реален, оченьсилен, и еще он был очень изобретательным сексуальным садистом.

Я взяла Микино лицо в ладони.

– Ты хороший человек, Мика. И ты не монстр.

– Я использовал тебя, когда мы встретились, Анита. Яувидел в тебе возможность спасти моих леопардов. Спасти нас всех.

– Знаю, – ответила я. – Мы об этом говорили.Ты спросил меня, что я готова была бы сделать, чтобы спасти Натэниела и всехлеопардов от Химеры. Я согласилась, что сделала бы все или хотя бы то, чтосделал ты, чтобы меня в это вовлечь. Винить тебя я не могу.

– Как только ты меня коснулась, план изменился. Ты егоизменила. Ты изменила все. И ты никогда не смотрела на меня как на монстра.Никогда меня не боялась, ни в каком смысле.

– Ты говоришь так, будто все остальные тебя боялись.

Он снова вздохнул:

– У меня в школе была девушка. Мы не были официальнопомолвлены, но оба знали, что как только окончим колледж, так поженимся.

– Звучит хорошо, – сказала я.

Он покачал головой:

– С сексом мы решили подождать – где-то год. Оба хотелисперва окончить школу и чтобы нам было по восемнадцать. Ее старшая сестра еще вшколе забеременела, и это сломало ей жизнь, так что Бекки была осторожна. Меняэто устраивало. Я хотел всю оставшуюся жизнь прожить с ней, так что там значиткакой-то год?

Он притянул меня к себе на колени, посадил боком, какположено леди.

– И что было дальше? – спросила я, потому что он,похоже, ждал вопроса.

– Что заставило ее полностью со мной порвать? То, что ястал монстром. Любить животное она не могла.

Я не смогла скрыть потрясение.

– Господи, Мика, это же...

Он кивнул.

– Жестоко, да, но то, что я оказался оборотнем, –это только последняя соломинка. Не первая.

Я чуть наморщила лоб.

– А какая была первая?

Он опустил глаза, и я поняла, что он смущен.

– Какая? – спросила я.

– Я был слишком большой.

Я открыла рот – и закрыла, не сразу найдя слова.

– В смысле, ты был слишком хорошо оснащен?

Он кивнул.

Я глядела на него и думала, что сказать. Ничего на ум неприходило.

– И ей не понравился секс с тобой?

– Да.

– Но ведь ты... ты в постели удивителен. Ты...

– Ты не была девственницей, да и я уже был невосемнадцатилетний и не девственник.

– А, – сказала я и задумалась.

Мика был очень одарен природой в этом смысле. Не только вдлину, но и в ширину, что, как я выяснила, бывает более серьезной проблемой.Есть позиции, в которых к длине можно приспособиться. А с шириной ничего неподелать. Я представила себе, каково в первый раз, когда все это запихиваютвнутрь, да еще, может, без достаточной предварительной игры.