неглубоким

Людям кажется,

Но, подобно реке Сэкикава,

Сердце мое – не иссякнет оно

Никогда, думаю я [283] .

Дама в ответ:

Сэкикава-но

Ивама-во кугуру

Мидзу асами

Таэну бэку номи

Миюру кокоро-во

Реки Сэкикава

Расщелины скал подмывающие

Воды мелки,

Подобно им, вот-вот иссякнет,

Кажется мне, твое сердце [284] .

Итак, эта дама ненадолго покидала столицу. Ходили о ней толки, и они совсем не встречались. Но однажды принц пришел к ней, когда луна светила очень ярко, и сложил:

Ёнаёна ни

Идзу-то мисикадо

Хаканакутэ

Ириниси цуки-то

Ихитэ яминаму

Каждую ночь,

Выйдя, показывается,

Но тут же, недолговечная,

Заходит луна, так и

Ты, поэтому порвем нашу связь [285] —

так изволил он сказать. И вот как-то эта дама подобрала оброненный принцем веер, взглянула, а там рукой неизвестной женщины было начертано:

Васураруру

Ми ва вага кара-но

Аямати-ни

Наситэ дани косо

Кими-во урамимэ

Забыл

Меня – и пусть считаешь,

Что я пред тобой

Виновата, все же

Я упрекаю тебя [286] .

Увидев, что было там написано, дама приписала рядом:

Ююсику мо

Омохоюру кана

Хитогото-ни

Утомарэникэру

Ё-ни косо арикэрэ

О, как прискорбно это,

Думается мне,

Каждая

Становится тебе постылой.

Хорошо ли так [287] …

так написала. Потом эта же дама:

Васураруру

Токиха-но яма-мо

Нэ-во дзо наку

Акино-но муси-но

Ковэ-ни мидарэтэ

Позабыла [осень]

О горах с вечно зеленеющими деревьями, и те

Громко стонут,

Сливаясь голосами

С плачем осенних цикад [288] .

Ответом было:

Наку нарэдо

Обоцуканаку дзо

Омохоюру

Ковэ каку кото-но

Има ва накэрэба

Хоть и плачешь,

Но не очень-то

Верится мне.

Ведь голос не слышится

Мне сейчас.

И еще тот же принц:

Кумови-нитэ

Ё-во фуру коро ва

Самидарэ-но

Амэ-но сита-ни дзо

Икэру кахи наки

В колодце из облаков

Когда ночами льет,

В Поднебесье,

Залитом дождем пятой луны,

Жить бессмысленно [289] .

А в ответ:

Фурэба косо

Ковэ мо кумови ни

Кикоэкэмэ

Итодо харукэки

Кокоти номи ситэ

Только потому, что льет,

И голос в колодце из облаков

Слышится.

Все дальше и дальше [ты от меня] —

Одно я чувствую [290] .

107

Тому же принцу другая дама:

Афу кото-но

Нэгафу бакари-ни

Наринурэба

Тада-ни кахэсиси

Токи дзо кохисики

О встрече с тобой

Прошу беспрестанно

Теперь.

И если, не встретив тебя, возвращаюсь домой,

И тогда с любовью думаю я о тебе.

108

Дама по имени Нанъин-но имагими [291] была дочерью Мунэюки, носившего звание укё-но ками [292] . Служила она у дочери главного министра, Окиотодо, которая была в чине найси-но кими [293] , управительницы фрейлинами. И Хёэ-но каму-но кими, когда еще он звался Аягими [294] , часто наведывался к ней. И вот когда он перестал бывать у нее, прикрепила она к засохшему цветку гвоздики и отправила ему такое послание:

Карисомэ-ни

Кими-га фусимиси

Токонацу-но

Нэ мо карэниси-во

Икадэ сакикэн

Ведь у того цветка гвоздики,

На который ты прилег

Столь ненадолго,

Даже корень увял.

Так отчего же он цвел? [295] —

так гласило послание.

109

Та же дама как-то одолжила у Оки [296] упряжного быка, а потом одолжила еще раз и прислала сказать: «Бык, коего вы мне пожаловали, умер». В ответ он:

Вага нориси

Кото-во уси то я

Киэникэн

Куса-ни какарэру

Цую-но иноти ва

Тот, кто меня возил…

Как это грустно!

Он уж исчез.

Жизнь – как роса,

Выпавшая на траву [297] .

110

Та же дама своему возлюбленному:

Оходзора ва

Куморадзу нагара

Каминадзуки

Тоси-но фуру ни мо

Содэ ва нурэкэри

Хоть на этот раз в десятую луну

Огромное небо

Не застлано тучами,

Оттого что проходят годы,

Промокли мои рукава [298] .

111

Дочери дайдзэн-но ками Кимухира [299] жили в месте под названием Агата-но идо. Старшая служила при особе императрицы [Сидзуко] в звании еёсё-но го. А та, что была третьей, в то время, когда Санэакира, наместник Бинго, был еще юн, выбрала его своим первым возлюбленным. Когда же он оставил ее, она сложила и послала ему:

Коно ё-ни ва

Какутэ мо ямину

Вакарэдзи-но

Футисэ-во тарэ ни

Тохитэ ватаран

Что ж, в этом мире

Я тобою брошена,

Но на путях той разлуки,

По пучинам и мелководьям кого же

Попрошу меня проводить? [300] —

так там говорилось.

112

Та же дама, впоследствии встречаясь с Моротада, бывшим в чине хёэ-но дзо [301] , как-то сложила и послала ему. Было это в день, когда дул ветер и лил дождь:

Коти кадзэ ва

Кэфу хигураси-ни

Фуку мэрэдо

Амэ мо ё-ни хата

Ё-ни мо арадзи на

Восточный ветер

Сегодня на закате солнца

Хоть, видно, и задует,

Но пусть дождя ночью

Не будет! [302] —

так сложила.

113

Хёэ-но дзо расстался с некоей дамой, и затем его назначили танцовщиком на храмовом празднестве [303] . А та дама тоже отправилась туда взглянуть. И вот, вернувшись домой, сложила она:

Мукаси китэ

Нарэси-во сурэру

Коромодэ-во

Ана мэдзураси-то

Ёсо-ни мисикана

Те рукава одежд

Узорных, что с давних пор ты носил

И что привычны стали,

Такими красивыми мне показались,

Когда их увидала в ином месте [304] .

И тогда хёэ-но дзо, прикрепив цветок ямабуки, ей послал:

Моротомо-ни

Идэ-но сато косо

Кохисикэрэ

Хитори ориуки

Ямабуки-но хана

Вместе

В селенье Идэ

Мы любили друг друга.

В одиночестве грустно рвать

Цветы ямабуки [305] —

так написал, ответ же неизвестен,

А это, когда они вновь стали встречаться, дама:

Оходзора мо

Тада нарану кана

Каминадзуки

Вага номи сита-ни

Сигуру то омохэба

И огромное небо,

Выходит, неравнодушно…

Десятая луна…

А я думала, что льются слезы

Лишь в моей душе [306] .

И это та же дама:

Афу кото-но

Наноми ситакуса

Мигакурэтэ

Сидзугокоро наку

Нэ косо накарурэ

Встречающиеся

В волнах водоросли

Перепутались,

И в вечном смятенье

Колеблются корни [307] .

114

Принцесса Кацура в пору Седьмой ночи [308] втайне от людей встречалась со своим возлюбленным. И вот она ему пишет:

Содэ-во симо

Касадзарисикадо

Танабата-но

Акану вакарэ-ни

Хидзиникэру ка на

Ведь своих рукавов

Я не одалживала [Ткачихе],

Но, как и она, в Седьмую ночь

Расстаюсь с тобой,