Блекбурн выругался. Сэр Джон украдкой вздохнул. Взглянул насвое собственное войско. На сто всадников в броне. Сто пехотинцев. Четырестауэльских лучников. Возницы и обозные. И триста телег. Триста вонючих телег,наполненных вонючими бочками вонючей соленой сельди, закупленными в Париже ипредназначенными как постный провиант для осаждающей Орлеан восьмитысячнойармии графа Суффолка.

«Селедка, – обреченно подумал сэр Джон. –Распрощаюсь с жизнью из-за селедки. Умру в куче селедки. Из селедки будет уменя гроб, из селедки будет надгробие. By God![25] Весь Лондонлопнет от смеха.

Триста телег сельди. Триста телег. Телег.

– Распрячь коней! – заревел побычьи сэр ДжонФастольф, стоя в стременах. – Выставить телеги в четырехугольник! Связатьвместе дышла и колеса. Всем раздать луки!

«Свихнулся, – подумал Томас Блекбурн. – Или не протрезвелеще». Однако побежал выполнять приказы.

«Сейчас мы убедимся, сколько в том правды, – думал сэрДжон, глядя на оживление своего войска и формирование заграждения изтелег. – В том, что рассказывали о богемцах, о гуситах, которые то ли изВосточной Европы, то ли из Малой Азии… Об их триумфах, о сокрушительных ударах,нанесенных саксонцам и баварцам… Об из знаменитом предводителе, по имени… Goddamn[26]… Жижка?

Было двенадцатое февраля 1429 Года Господнего, суббота передпервым воскресеньем поста. Засияло солнце, разогнав низко осевшую мглу. Сельдь,казалось, начала вонять еще сильнее. С востока, со стороны городка Руврэ,слышался нарастающий топот копыт.

– Луки в руки! – заорал, выхватывая меч, ТомасБлекбурн. – They’re coming![27]

Ни Блекбурн, ни сэр Джон Фастольф понятия не имели, что живыеще совсем случайно, что уцелели благодаря счастливому стечению обстоятельств.Что если бы не эти обстоятельства, не видать бы им рассвета. Граф Жан Дюнуа,Бастард Орлеанский, узнал об обозе сельди еще несколько дней тому. Его полторытысячи кавалерии из Орлеана, а также Ла Ир, Сэнтрай и шотландец Джон Стюарт,ожидали в засаде под Руврэ, чтобы сразу на рассвете атаковать английскуюколонну и разгромить ее. Однако, хотя его очень отговаривали, Дюнуа построилсвой план на графе Клермоне, стоявшем обозом под Руврэ. Граф Клермон былстатным молодцем, красивым, как девушка. И окружал себя всегда другимикрасивыми юношами. О войне понятия не имел. Но он был кузеном Карла VII, и сним приходилось считаться.

Отрок Клермон, как звал его Ла Ир, ясное дело, подвел повсем статьям. Упустил момент, утратил неожиданность. Не приказал атаковать, ибобыл занят. Завтракал. После завтрака его пудрили и делали прическу. Во времяпричесывания граф улыбался одному из своих юных дружков, слал ему поцелуи,махал ресницами. Гонцов от Дюнуа граф проигнорировал. А об англичанах забыл. Унего были дела и планы поважнее.

В замешательстве и без командования, когда стало ясно, чтомомент упущен, что англичан уже не удастся застать врасплох, когда Дюнуаизвергал ругательства, когда Ла Ир и Сэнтрай бездействовали, разводя руками изря ожидая приказаний, Джон Стюарт не выдержал. Вместе с шотландскими рыцарямина свой страх и риск он пошел в атаку на английские телеги. За ним пошла в бойчасть утративших терпение французов.

– Целься! – крикнул Диккон Уилби, командирлучников, видя мчащийся на них панцирный клин. – Целься! RememberAgicourt![28]

Лучники, крякнув, натянули длинные луки. Заскрипелинатянутые тетивы. Сир Джон Фастольф снял шлем, его огненно рыжая шевелюразасияла как боевой флажок.

– Сейчас! – Он заревел, как тур. – Fuck themgood, lads! Fuck the buggers![29]

Хватило трех залпов, три ливня стрел, чтобы шотландцыразбежались. До телег добрели немногие, затем лишь, чтобы найти свою смерть.Прокололи их копья и гизармы, порубали алебарды и локаберские топоры. Крикубиваемых возносился в зимнее небо.

Де Лэйси и Блекбурн, хотя слышали о гуситах мало, а об ихбоевой тактике еще меньше, сходу поняли, что следует делать. Во главе своих статяжеловооруженных они выбрались из-за телег, чтобы начать контратаку и погоню.Наступая на пятки шотландцам, рубали их так, что аж эхо шло по равнине. Уэльсцына телегах триумфально орали, поносили беглецов и показывали им два поднятыхпальца.[30]

Сельдь воняла.

«Благодарю Тебя, Господи, – поднял очи горе сэр ДжонФастольф. – Благодарю вас, телеги. Слава вам, мужественные азиаты богемцы,слава тебе военачальник Жижка, хотя имя твое языческое, твой военный талантвелик. I’ll be damned,[31] слава и мне, сэру Джону Фальстофу.Жалко, что Бардольф и Пистоль не могли это видеть, наблюдать день моейисторической виктории. Ха, эта битва, которая произошла под Руврэ в субботуперед первым воскресеньем поста Anno Domini 1429, прославится навеки как Битваза селедку. А обо мне…

Обо мне будут писать пьесы для театра».

в которой в городе Вроцлаве Рейневан замышляет заговор. Врезультате недостатков как теории, так и практики заговора, послепервоначальных успехов он попадает впросак, причем неслабо.

Отец Фелициан, в миру когда-то Ганис Гвиздек, прозванныйВошкой, а ныне алтарист в двух вроцлавских храмах, бывал в валлонском поселениипри церкви Святого Маврикия достаточно регулярно, где-то раз в месяц, обычно повторникам. Причин было несколько. Вопервых, валлоны были известны своимзанятием зловещей черной магией, и крутясь поблизости их мест обитания, можнобыло подвергнуться ее действию. Для людей чужих, особенно приходящих безприглашения или неприязненно настроенных, vicus sancti Mauritii[32]был опасен, наглецы должны были принимать во внимание последствия – включаяисчезновение без следа. Поэтому чужаки, в том числе агенты и шпионы, не шлялисьпо валлонскому поселению и не шпионили здесь. И это собственно отца Фелицианаочень устраивало.